— Вот и вы прониклись философствованиями а-ля Ноблекур, — уныло усмехнулся Николя. — Что ж, раз нам не удалось вернуть наш труп, воспользуемся хотя бы тем, что мы находимся в квартале, где проживает некий господин Родоле, к которому меня некогда направлял Секвиль.
— Секретарь посольской службы сопровождения?
— Он самый. Родоле, общественный писарь и каллиграф, может помочь расшифровать записку, найденную в камере нашего узника из Фор-Левека.
— Ты уверен, что этот Родоле согласится нам помочь?
— Не уверен, но попробовать стоит.
Экипаж въехал в узкую и тихую улочку Шипионе. Там, среди всевозможных ограждений, защищавших стены и входные двери от губительного столкновения с колесами экипажей, рискнувших въехать в эту улицу, скопились кучи нападавшего снега.
— Чувствуешь здоровый запах свежего хлеба? Можно подумать, что мы подъезжаем к дому Ноблекура!
— Это значит, — ответил Бурдо, довольный, что может сообщить своему начальнику, справедливо считавшемуся знатоком Парижа, что-то новое, — что мы подъезжаем к дому Шипионе[31], где сейчас расположена пекарня: в ней выпекают хлеб для всех больничных приютов города.
Маленький домик общественного писаря Николя узнал сразу; вплотную к домику примыкала типография. Стоило им войти, как горло им обожгло едкими запахами чернил и лака. Толстяк в сером колпаке и в хламиде без рукавов, заправленной в черные штаны до колен, показался комиссару вынырнувшим из прошлого, такого близкого и такого далекого одновременно. С их первой встречи прошло три года. Родоле смерил визитеров оценивающим взором.
— Сударь, — начал Николя, — полагаю, вы меня помните? Я друг господина де Секвиля.
— Да, господин маркиз. В начале 74-го вы просили у меня совета относительно одного письма и одного поддельного завещания. Я все помню как сейчас.
Когда писарь назвал его титул, Николя удивился, ибо точно помнил, что в свое время представился ему как комиссар Ле Флок. Но когда речь шла о Родоле, похоже, ничему не следовало удивляться.
— Я вынужден еще раз прибегнуть к вашим познаниям, сударь.
— А этот господин? — произнес Родоле, бросив нелюбезный взор в сторону Бурдо.
— Инспектор, мой помощник и мое второе «я».
— Как чувствует себя господин де Сартин?
— Позавчера он принимал меня у себя в Версале. В эти трудные и грозные времена он полностью поглощен делами флота.
— Времена зависят от людей, они делают их справедливыми или несправедливыми. Посмотрим, что у вас на этот раз?
Николя протянул ему тоненькую полоску бумаги.
— Похоже, это зашифрованное послание. Входят ли такие послания в вашу компетенцию, можете ли вы разобраться в шифре?