— Ну? — поторопила леди Анна. — Вы можете свободно говорить при миссис Карбери.
— Я виделся с мистером Холдсвортом, миледи. Он нанесет визит вашей светлости завтра утром.
— И что вы ему сказали?
— Я упомянул лишь о предполагаемом составлении каталога и оценке собрания его светлости — и, возможно, необходимости советов по его сохранению. Хотя он никогда не имел чести вести дела с его светлостью, он, разумеется, прекрасно осведомлен о репутации коллекции.
— Но больше вы ничего не сказали?
— Нет, мадам. Я в точности следовал вашим указаниям. — Он прочистил горло. — Он, однако, спросил, почему я обратился именно к нему, а не другому специалисту его квалификации. Мне пришлось сказать, что я не могу ответить на этот вопрос. Надеюсь, я поступил правильно.
— Совершенно правильно, мистер Кросс, — милостиво уронила леди Анна. — Как он вам показался?
— Боюсь, он находится в весьма стесненных обстоятельствах, и невзгоды изрядно его тяготят. Но он, несомненно, способен справиться с библиотекой… как вы и наказали, я навел обширные справки на этот счет, прежде чем обратиться к нему. Что до него самого, то он моложе, чем я ожидал. Обладает приятной внешностью, энергичен и физически развит.
— Очко в его пользу, — заметила леди Анна. — Продолжайте.
— Он мало говорил, но исключительно по делу, мадам. Я бы сказал, что он обладает благоразумием и изрядной решительностью. В целом, мое первое впечатление оказалось благоприятным.
Леди Анна поблагодарила его, и дворецкий удалился. Когда дамы снова остались одни, она повернулась к Элинор:
— Вот видишь, моя дорогая. Я воспользовалась твоей подсказкой.
— Дражайшая мадам, молю бога, чтобы наш план не сорвался. Я бы ни за что…
— Тогда давайте надеяться, что он не сорвется, — перебила леди Анна неожиданно резким тоном. — Завтра мы узнаем, считает ли автор «Анатомии призраков» себя способным применить на практике то, что проповедует.
Здесь водились деньги, но не расточительность. У торговцев развивается особое чутье в подобных вопросах. Дом на Голден-сквер был новым и фешенебельным в начале столетия, но пора его расцвета давно миновала. Однако в нем царила атмосфера спокойного уюта, отметил Холдсворт, столь редкая в домах нуворишей или любителей жить на широкую ногу, погрязших в долгах.
Лакей провел Джона по коридору, через переднюю и, наконец, в длинную запущенную комнату в задней части дома. Книги громоздились повсюду: стояли на полках вдоль стен, лежали на столах и полу, переполняли чулан в конце комнаты.
— Мистер Холдсворт, миледи, — объявил лакей.