— Да, сэр. Прошу прощения, сэр. Поскольку речь шла о мистере Олдершоу, я подумал, что вы сделаете исключение.
— Не сделаю, — отрезал Ричардсон. — Немедленно сдай мне ключ.
— Конечно, сэр. В следующий раз я увижу его во вторник, сэр. Полагаю, мне придется обратиться к вам чуть позже на неделе.
— Можешь не беспокоиться.
Малгрейв, хромая, вошел в комнату и бережно положил рубашки в открытый саквояж, который стоял на полу.
— Как часто ты навещаешь мистера Олдершоу? — спросил Ричардсон.
— Два или три раза в неделю, сэр. Доктор Джермин говорит мне, что принести и когда зайти. Я брею бедного джентльмена, причесываю и выполняю разные мелкие поручения доктора, — Малгрейв затянул ремни саквояжа и встал. — Это доктор Карбери велел мне его навещать. Но счета я подаю доктору Джермину, который оплачивает их из средств ее светлости.
— Счета должны проходить через меня, как тебе прекрасно известно. Я тьютор мистера Олдершоу.
— Да, сэр, но директор сказал, что это другое дело, поскольку юный джентльмен сейчас не проживает при университете.
— Понятно. Хорошо. Прошу не забывать, что мистер Олдершоу — мой ученик, и впредь я буду очень рад, если ты возьмешь на себя труд сообщать мне, как он поживает.
— Да, сэр.
— А теперь положи ключ на стол и уходи.
Малгрейв снова поклонился, поднял саквояж и захромал к двери.
Ричардсон подождал, пока дверь за Малгрейвом закроется. Его лицо побелело.
— Это невыносимо. Директор действовал за моей спиной, и Малгрейву, несомненно, хорошо заплатили, чтобы он держал язык за зубами. Вот уж воистину джип!
— Я не понимаю, — сказал Холдсворт.
— Э… а, слово «джип», говорят, происходит от греческого слова, означающего «стервятник». Чертовски похоже на правду! Подобные ему паразиты делают состояние на чаевых и взятках, — Ричардсон на мгновение умолк, тяжело дыша. — Видите ли, джип — не то, что обычный университетский слуга. Он работает только на себя и предлагает свои услуги, кому пожелает. Будь моя воля, я бы выгнал из Кембриджа все племя джипов.
— Вы говорите с таким пылом, сэр…
— Я говорю то, что думаю, мистер Холдсворт. Однако простите, я позволил своим чувствам излишне накалиться. Когда всю жизнь проводишь в колледже, видишь одних и тех же людей изо дня в день… подобные мелочи могут значить для нас очень многое. Страстишки разрастаются и приобретают монструозные очертания. — Он неискренне засмеялся. — Когда я сам был сайзаром, лет тридцать назад, джипы смотрели на нас, как на соперников, и обращались с нами соответственно. Я помню Малгрейва по тем временам… он был совсем мальчишкой, разумеется… вечно хромал где-то рядом и унижал нас с большим удовольствием.