Гиммлер не питал иллюзий относительно Муссолини; он постоянно получал подробнейшую информацию о ситуации от своих агентов в Риме. Но как только Муссолини арестовали, этих сведений стало недостаточно. По словам Шелленберга и Хеттля, в попытке установить место, где спрятан Муссолини, Гиммлер обратился к группе астрологов. Их собрали, рассказывал Шелленберг, в сельском домике у озера Ваннзее и после того, как прорицатели поглотили неимоверное количество еды, напитков и табака, один из них, Мастер Звездного Маятника, обнаружил Муссолини на острове к западу от Неаполя. Поскольку Муссолини действительно содержался некоторое время в Понце, это, несомненно, доказало Гиммлеру, что СС не зря тратило время и деньги на оккультизм.
После смерти Гейдриха Гиммлер был вынужден взвалить на себя весь груз его политики. Чтобы справиться со столь сложный ситуацией, он, подобно самому Гитлеру, использовал принцип, гласящий, что даже в условиях диктатуры следует проводить консультации между министрами и согласование политики с верховным командованием, ответственным за ведение войны, если это способствует решению проблем, порожденных гитлеровскими амбициями.
Но вместо того, чтобы консультироваться и согласовывать, Гитлер предпочитал руководствоваться собственными решениями, в которых все меньше и меньше отражались получаемые им советы. В то время как власть Геринга ослабевала, а Геббельс все пытался распространить свое растущее влияние за ограниченные рамки пропаганды, Гитлер оказался в окружении ничего не значащих людей, заслуживших его благосклонность лишь способностью поддерживать его военные фантазии. Сила его была все еще велика, и он не утратил хитрости, но уже в середине войны он использовал свои необъятные материальные и человеческие ресурсы на самом пределе. Он ослабил армию, вытянув ее вдоль фронта, протянувшегося на две тысячи миль с севера на юг, открыв сердце Германии бомбардировщикам союзных сил, которым Люфтваффе не могли уже успешно противостоять. Гитлер так никогда и не признал своего полного провала, и в ответ на поражения инстинктивно старался отвлечься от них и погружался в океан собственных иллюзий. Гиммлер, Геринг и Геббельс присутствовали на том декабрьском совещании 1941 года, когда Гитлер объявил себя собственным главнокомандующим, чтобы ему было легче отвергать приказы верховного командования. С 1942 года он отгородился от немецкого народа и от марширующих парадов, чьи салюты и массовые приветствия некогда питали его гордость и целеустремленность. Теперь он видел себя одиноким гением, ведущим войну из постоянно меняемых ставок вдали от фронта, сначала в Виннице на Украине, затем или в Растенбурге на востоке Пруссии, или в Цоссене у самого Берлина, или в уединении Берхтесгадена, где горы дышали спокойствием и совершенством.