— С артиллерией?
— Да. Шесть орудий.
— Что думаете делать?
— Наши к бою готовы, — твердо сказал Амелин. — Умрем, а станцию не отдадим.
Кутасов на секунду прикрыл глаза, соображая.
— Приказ будет такой. Не умирать, станцию отдать. Уступить без боя!
— То есть как? — вскинулся комиссар.
— Вот так, и никак иначе! — Когда Кутасов хотел быть неприятным, у него это хорошо получалось. — Их больше, они сильнее. Значит, надо ударить внезапно, в самом неожиданном месте… И обязательно выключить из боя их артиллерию. Не то нам капут… Ставьте один пулемет на водокачку…
— Да что ж мы так разговариваем! — опомнился Амелин. — Я сейчас за ключом!
— Успеется!.. Значит, пулемет на водокачку. Пулеметчиков туда — этого растрепанного, который по нас с вами стрелял. Его фамилия Карпушонок… И еще нужен храбрый и сравнительно интеллигентный человек… Ага! Братишка-матрос…
Теперь на станции ни одной серой шинели не было видно; зато кишмя кишели зеленые германские.
Пристанционный пятачок был забит орудиями и обозными фурами.
Два обер-лейтенанта и седоусый гауптман — в шинели с меховым воротником, в обтянутой фетром остроконечной каске «пикельхаубе» — разговаривали на перроне с начальником станции. Начальника станции изображал матрос Володя. На нем была красная фуражка и чужая железнодорожная шинель.
— Мы хотим получить пять пульманов для лошадей и шесть платформ для артиллерии, — объяснял гауптман.
— Яволь, яволь, — поддакивал Володя по-немецки, хотя офицер говорил с ним на чистом русском языке.
— И мы хотим получить тридцать чистых пустых вагонов для наших солдат.
— Яволь, яволь, — угодливо кивал Володя.
Маневровый паровозик «кукушка» — чумазый и расторопный, как мальчишка-подмастерье, — уже подтягивал с запасного пути вереницу красных вагонов. Состав остановился напротив перрона.
— Айн момент, — извинился Володя перед немцами, подошел к станционному колоколу и ударил в него три раза.
По этому сигналу двери теплушек раздвинулись, оттуда полетели гранаты, с криками полезли серые русские шинели. С подножки паровозика спрыгнул комиссар, размахивая браунингом, он побежал вдоль перрона. А за ним солдаты с уставленными вперед гранеными жалами штыков.
Матрос Володя рванул из-за пазухи наган.
— Битте! — сказал он с удовольствием и выстрелил в грудь гауптману.
…С водокачки бил по немцам пулемет. Карпушонок стрелял короткими очередями — по-крестьянски расчетливо и по-снайперски метко.
…Перрон уже очистили от немцев. Запыхавшийся Амелин подбежал к дверям кладовки, где все еще томился Кутасов.
— Николай Петрович! — жалобно крикнул комиссар. — Вы не поверите… Дурак часовой потерял ключ!