И тут я услышала скуление, переходящее в визг. Оглянулась, и…
Кики совершила какой-то невероятный кульбит, вскочила на туалетный столик, где красовалась тарелка с мясом, и набросилась на него, будто ее сто лет не кормили, мою несчастную собаку. Потом они вместе, и тарелка и Кики, с грохотом упали на пол.
— Кики, фу! — кинулась я к ней. Но поздно: собака уже терзала кусок мяса. — Хорошо, ешь. Там достаточно для нас обеих. Я положу себе другой кусок.
Я нагнулась, чтобы поднять тарелку, и тут… Собака как-то странно дернулась, потом оскалилась, и вдруг стала биться в судорогах. Ее трясло, изо рта шла пена. Я еще ничего не понимала, просто испугалась за Кики. Все произошло слишком быстро. В какое-то мгновение она замерла и посмотрела на меня грустно-грустно. Ее взгляд говорил мне: «Прощай». Это мгновение я не забуду никогда. Мне казалось, что передо мной лежит умирающий человек. Она понимала все и без колебаний отдавала за меня свою жизнь. Она молила меня только об одном: чтобы я больше никому не доверяла. И не ела бы ничего в этом доме. Чтобы бежала отсюда как можно скорее. Вот о чем Кики просила перед смертью.
А потом наступила короткая агония. Яд действовал очень быстро. Тахикардия, остановка дыхания и смерть. Совсем как у человека. Ее глаза закатились, Кики дернулась последний раз и замерла.
Я с ненавистью посмотрела на лежащее на полу мясо. Потом на судок. Ах ты…
— Анисья! — заорала я и выскочила в холл. — Где она?!
— Да вроде здесь была, — появилась на лестнице Анюта. — На кухню зашла, чаю попить.
— Чаю?!!
— Да что случилось-то?
— Кики умерла! Съела мясо и отравилась!
— Да кто ж ей дал мясо-то? — удивилась Анюта.
— Анисья!!! — бешено закричала я. — Идти сюда, мерзавка!!!
Увы! Предательница прекрасно ориентировалась в огромном доме, знала все ходы и выходы. Пока я спустилась вниз, ее и след простыл. Бежать за ней не было смысла. Все равно я ничего не докажу. Кто мне поверит? Я под следствием и сама подозреваюсь в убийстве.
Я кинулась обратно наверх. В моей спальне рыдала Анюта.
— Успокойся, — прошептала я дрожащими губами. — Кики не вернешь.
— Какая умная была собачка, — всхлипнула Анюта.
— Слишком умная, — горько произнесла я. — Она сразу все поняла. Послушай меня… Ты никому об этом не скажешь.
— Как так? — Анюта от удивления перестала плакать.
— Принеси две пары резиновых перчаток, в которых ты делаешь уборку. Мы сейчас все уберем. Никого больше не зови. Сможешь похоронить Кики?
Она молча кивнула.
— Скажешь, что собака умерла от старости. От чего угодно, только не от… — Я глазами указала на мясо. — Иди за перчатками.