С момента начала нехватки продовольствия гном постоянно предавался воспоминаниям, и самым раздражающим было про питательную силу гномьего эля.
— Видят всё больше скавенов, — сказал Хайнц. — Городская стража схлестнулась с ними прошлой ночью на Мидденплатц. Вроде бы, они тоже ищут продовольствие, как заявляет стража.
— Вероятнее всего, они хотят убедиться, что мы подыхаем с голоду, — кисло сказал Феликс.
— К чему бы ни шло, это случится уже скоро, — сказал Готрек. — Что-то такое в воздухе. Я это чую.
— Это пиво ты почуял, — заявил Феликс.
— Я слышал, графиня Эммануэль устраивает большой бал с причудливыми шмотками, — с ухмылкой произнёс Хайнц. — Возможно пригласят тебя.
— Что-то я сомневаюсь, — сказал Феликс.
С тех пор, как он был вызван к Оствальду две недели назад для объяснения сожжения чёрного корабля, он не получал вестей из дворца. Разумеется, с тех пор все эти особняки на холме превратились в укреплённые лагеря, где богатеи и аристократы голубых кровей изолировались, пытаясь избежать чумы. Ходили слухи, что тут же отстреливался любой простолюдин, хотя бы ногу поставивший на их вымощенные булыжниками улицы.
— Это типично для ваших треклятых людей-аристократов, — сказал Готрек и рыгнул. — Город катится псу под хвост — и что они делают? Закатывают чёртову вечеринку!
— Возможно, нам следует сделать так же, — сказал Хайнц. — Наступают худшие дни!
— Кто-нибудь видел Элиссу? — поинтересовался Феликс, желая сменить мрачную тему разговора.
— Она ушла пораньше, на прогулку с тем пареньком-крестьянином… Гансом вроде?
Внезапно Феликс пожалел, что задал этот вопрос.
* * *
Ларк Стукач озирался в сумрачном зале и сдерживал побуждение испустить мускус страха. Это стоило ему могучих усилий, так как никогда за всю свою жизнь его не загоняли в угол трое столь внушающих страх скавенов. Он сдерживал кашель и чихание, чтобы даже не привлекать к себе внимание, но тщетно. Его дрожащая фигура притягивала к себе те три пары недоброжелательных глаз, как магнит притягивает железо. Все трое — Вилеброт Нуль, Изак Гроттл и Хескит Одноглазый — уставились на него, как на лакомый кусочек. Особенно Изак Гроттл.
Ларку хотелось, чтобы перестало ломить тело. Ему хотелось, чтобы перестали потеть лапы. Ему хотелось, чтобы исчезла боль, грозившая расколоть его череп. Он понимал, что этому не бывать. Ларк знал, что болен чумой и потому умрёт, если Вилеброт Нуль не сделает, как обещал, и не заступится за него перед Рогатой Крысой.
Ларк отчётливо понимал, что пойман за хвост между ножом и разделочной доской. Для него единственный способ спасти свою жизнь — делать, что прикажет ужасающий предводитель чумных монахов. К несчастью, Вилеброт Нуль хотел, чтобы он предал своего хозяина — серого провидца Танкуоля. Ларка трясло при мысли о последствиях, когда этот грозный волшебник обнаружит, что произошло. Ни один здравомыслящий скавен не захочет испытать гнев Танкуоля.