- Мне?.. - Гаптен удивленно посмотрел на тебя.
- Да, Гаптен, тебе. Знаешь, ты вогнал меня в краску. Там, в комнате, когда мы впервые встретились. Ты сказал мне: "Я говорю то, что думаю. Вы можете не соглашаться со мной. Это ваше право. Но я честен с вами. Я говорю то, что думаю, потому что я уважаю вас и себя".
- Но, так и есть... - Гаптен пожал плечами, словно бы речь идет о совершенно очевидных вещах.
- Да, Гаптен, - подтвердил ты. - Так и есть! И мне стало стыдно. Потому что я неуважительно говорил с тобой - с недоверием, высокомерно. Тогда я задумался: "Почему?" И ты снова подсказал мне. Ты сказал, что я говорю так, словно защищаюсь. Ты сказал: "Только правда открывает путь. Правда по отношению к себе".
- Данила, ты меня пугаешь... - сказал я.
В эту секунду, глядя на твое воодушевление, я был почти уверен, что ты бредишь.
- Анхель, меня надо дослушать, прежде чем пугаться, - улыбнулся ты. - И я подумал, а какую правду о себе я скрываю от самого себя?
Ты замолчал. Мы мчались по шоссе в направлении города. Тусклый свет фар. Где-то впереди маячил мерседес Кассандры. Воцарившуюся тишину нарушал только ревущий мотор нашей машины.
- Данила, какую правду? - спросил я, не имея больше сил ждать твоего ответа.
- Я ведь так до сих и не верю... - ты задумался, пытаясь найти нужное слово. - Это трудно сказать себе: "Знаешь, дружище, а ты ведь Избранный! На твою долю выпала ответственная работа. И никто в целом мире не сделает ее за тебя. Тебе будут помогать, за тебя будут болеть, но сделать ее ты должен сам, потому что Избранный - ты". Трудно это себе сказать.
Мы с Гаптеном, не сговариваясь, воскликнули вместе:
- Но ведь это так!
Вот вам так просто: "Это так!", - ты даже рассмеялся. - А мне не просто. Мне сложно. Но потом я подумал: "Черт, если я не верю в себя, как же я сделаю то, что должен?!" Я похож на человека, который думает, что не может ходить, и поэтому не встает с постели. Далеко он уйдет? И я понял, что должен при знаться себе в том, в чем я стесняюсь, или боюсь себе признаваться. Да, я - Избранный. Ужасно звучит. Но я должен сказать это себе.
Данила, я сидел и смотрел на тебя, словно в первый раз увидел. Все думают о тебе, как об Избранном. Даже члены этого непонятного и неизвестного нам Совета! Ты один так не думаешь! Ты считал Избранными всех, с кем мы находили скрижали - Кристину, Илью, Максима, Митю. Но оказывается, не думал так о себе!
И тут меня, как молнией пронзило! А что, если бы мне пришлось так о себе думать?! Проснуться в один прекрасный день и сказать себе: "Я Избранный! Поздравляю тебя (то есть себя) с этим!" Это же невыносимо. Сложно. Неловко. Страшно.