- Не надо, - хрипло шепчу я, и это мои первые слова с тех пор, как он дал мне зелье, лишившее меня возможности говорить, кричать, умолять его остановиться во время ритуала.
Да, он был совершенно прав, вливая в меня то зелье, потому что я бы сорвал все криками и бессмысленными мольбами. Я не такой герой, правда? Теперь я и это знаю.
- Не надо, я сам, - повторяю я. - Выйди, пожалуйста.
Невыносимо, что он сейчас смотрит на меня - голого, жалкого, в крови и его сперме.
- Как скажешь, - спокойно отвечает он. - В ванной не утони. Я оставлю тебе пижаму. Когда будешь одеваться, верх не одевай, я потом смажу тебе порезы мазью.
Я киваю, и он уходит. Я не знаю, как у меня получается залезть в ванну. Обезболивающее почти лишило меня чувствительности - я с трудом перетаскиваю ногу через бортик, неловко заваливаюсь на бок в воду, стараясь не садиться. Мне кажется, что моя задница превратилась в сплошную рану. Я смотрю на воду, которая после погружения в нее моего тела начинает постепенно окрашиваться в розовый цвет. Перед глазами пляшут красные круги, белые и желтые бесформенные пятна, но как только я зажмуриваюсь, я сразу начинаю видеть совсем иные картинки - он толкает меня к алтарю, черные ступеньки под моими босыми ступнями, нож в его руке, жесткие ладони, стискивающие мои плечи и его беспощадные глаза, от которых я не смею отвести взгляд. Так что глаза мне сейчас лучше держать открытыми. Откуда-то сверху льется вода, стекает с волос мне на лицо, как будто я стою под сильным дождем… Хочу, чтобы прошла вечность. Хочу превратиться в камень, как тролль в маггловских сказках, прозевавший восход солнца. Тогда я бы остался здесь навечно, пока дожди и ветры не искрошат мое каменное тело. Я больше не хочу, чтоб мое тело оставалось моим.
- Вылезай и иди сюда, - слышу я из-за двери его голос.
Конечно, программа ведь еще не закончена. Если я превращусь в камень или утону в ванной, кто же будет добывать крестражи? На меня и так затрачено немало усилий, на меня, на глупого бездарного Поттера. Ведь правда?
Я не понимаю, когда начинаю злиться, но когда я, наконец, вылезаю из воды, практически не вытираясь, натягиваю пижамные штаны (неописуемо, чего мне это стоит!) и ковыляю в спальню к Снейпу, все мое отчаяние, боль, унижение, беспомощность из апатии переплавляются в чистую ненависть к нему и ко всему магическому миру, ждущему от меня уже семнадцать лет, разинув рот, невесть чего. И моя ненависть раскалена до бела, как плавящийся металл, я вижу ее так ясно, текущую передо мной кипящим потоком, что мне хочется окунуть в нее руки.