Но, несмотря на свою уверенность, чтобы успокоить солдат в почему-то затянувшееся отсутствие полководца, обычно поднимавшегося раньше трубача, выборные всадники проследовали в шатёр к раненому и…
… И Гарри услышал взволнованные мужские голоса и жутко испугался, что это беспокойство на-х`э-м-ни-ков (уф, еле выговорил - выдумал! ) произошло от того, что Сх`э -вэ-ру-у-с-с, благородный рим-ла-нх`ын-ин, рассказал им о нём, беглом рабе Гарри. Услышав многочисленные шаги, приближающиеся к шатру, Гарри позеленел и распластался под двумя овчинами.
В шатре Северус, ворча что-то неразборчивое на неизвестном никому, кроме Поттера, словно фибрами души улавливающего интонации то ли материнского (уж не отцовского-то точно) то ли вообще непонятно какого, может и волчьего, языка, размотал повязку и показал всадникам зашитую, но… ещё гноящуюся рану Квотриуса. Всадники убедились в невиновности Квотриуса, поцокали неодобрительно языками (интернациональный жест), обеспокоились состоянием его раны и решились разбудить их глубоко спящего, лечащегося от своих множественных ран во сне - не повезло всаднику Формусу Вероккцию, одни лишь болячки вынес он из боя сурового, ближнего!
Даже трофеев не досталось ему, раненому в самом начале схватки - лучшим лишь только придуманным лекарством, кое применить бы и к младшему сыну военачальника, дабы он доволен был - жгучею водою - от ран свежеполученных в сражении с гвасинг.
Он, Формеус, был, вообще-то, врачевателем, самостоятельно лечащимся от ран тяжёлых всадника Формеуса Верокция, самого себя, таких же, как получены были остальными всадниками и рядовыми легионерами Божественного Кесаря. Верно, по привычке выпил он слишком много жгучей воды, вот и спит преспокойно, когда нужна его помощь.
«Рана заражена, в сём сомнений нет. Так надо очистить её, покуда зараза не расползлась по телу всему», - таковым было беспрекословное и единодушное мнение всех трёх избранных всадников.
Добудились пьяного и вовсе не раненого - по крайней мере, повязок на Формеусе Верокции не было обнаружено - не сразу, а когда тот проснулся, начал маяться жутким похмельем и тут же приложился к корчаге. Полегчало, но новая нехилая порция сивухи снова опьянила всадника, и он свернулся калачиком, не замечая даже лужи собственной блевотины, которая оказалась у него перед носом, не то, что хотящих чего-то от него людей. Их голоса звучали для Верокция глухо, как через войлочный подшлемник, как известно, отлично не только отбивающий и амортизирующий удары по башке, но и изолирующий всяческие звуки, как злоебучие, так и… произнесённые после битвы - вопли насилуемых баб, девиц и парней, столь сладостные ему, как завоевателю, попросту больному простатитом… Но таковой смешной болезни, как нестояк даже от непосредственной близости прельстительной бабы , никто из его соратников принимать не хотел, как и предполагалось.