Неожиданно миноносец стал эсминцем: ОН УВИДЕЛ БОЕВУЮ РУБКУ ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ. ЭСМИНЕЦ НАКЛОНИЛ ТРУБЫ ВПРАВО И БРОСИЛСЯ НА ТАРАН.
"Каракатица" с расквашенным носом опускалась на дно. Томпсон в рубашке с откладным воротником ГЛОТАЛ СОВЕТСКИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ ВОДЫ И РАЗДУВАЛСЯ. Воды были соленые — как слезы просвещенных читателей. "Ну и наворочал делов литератор Сыбизов!" — огорчался предсмертно Томпсон.
Но литератор предвидел, что Томпсон захочет высказаться перед смертью, для того и поместил его под воду. Ввиду этого Томпсон так и не успел вымолвить, что ДУРАКОВ НА СВЕТЕ СТАНОВИТСЯ ВСЁ МЕНЬШЕ И МЕНЬШЕ, И ЭТО ВСЕ ЗАМЕЧАЮТ. Кроме отдельных беллетристов и отдельных издательств.
Старик и джинсы
Александр Моралевич
Цикл "уВЕЧНОЕ ПЕРО"
Конечно, в наших СИЗО, в кабинетах лагерных "кумов" между узниками и людьми в погонах диалоги не несут еще примет той изысканности и учтивости, которые присущи, скажем, собеседованиям Кондолизы Райс и возглавителя иностранных дел России Лаврова. Но всё же контакты эти не столь ужасающе и взвинчено грубы, как пытаются их нам представить телевизионная сериальная продюсерско-, сценаристско-, режиссерско- и актерская шантрапа и шпана. Здесь следователь, схватив за патлы подозреваемого или ЗК, гвоздит его физиономией об столешницу, стесывая европеоидные черты до монголоидных, и орет:
— Я тя, падла, на молекулы размочалю! На атомы! Колись!
На что узник, с наплевизмом относясь к утяжелению своей участи и тоже на "ты", не выказывая уважения даже к большим звездам на погонах казенного человека, блажит:
— А я, мент, маму твою… Я тетю твою…
(Заметьте, это касается и всего мирового кино: чем горластей и одержимей в фильме орут — тем бездарней и провальнее фильм.)
Но меняются нравы. Переновляются методы дознания в СИЗО, и заслуга в этом той плачевности, что в России числится теперь по разряду художественной литературы. И автор располагает сведениями, что между дознавателями и подследственными начали проистекать такие (и всё больше умножающиеся!) разговоры:
— Миляга Опанас Изотович! Ведь вы в наших краях — залетка с Украины. Говоря на вашей мове — у меня от вас уже тэрпэць урвався. То есть — моё терпение лопается. Вторую неделю вы в запирательстве. Но факты изобличают вас с головой. Сознавайтесь: с кем, войдя в преступный сговор, вы похитили из салона "Сладострастник" восемь искусственных вибропенисов людей черной, желтой, красной и белой расы? Плюс коптский пенис, каковых коптов расово называют голубыми. Плюс похищение двух манекенов резиновых гражданок с турбонаддувом и электронной регулировкой темперамента от эскимосского до мексиканского. Опанас Изотович, дело серьезное. Добиваясь от вас признания, мы воздержимся от надевания вам на голову полиэтиленового пакета с маркировкой "Газпром" — национальное достояние". Мы не будем нахлобучивать вам на кумпол противогаз с перемыканием воздухоподводящего шланга. Мы не станем окунать вас лицом в бадейку с прокисшей коровьей мочой. Накрыв вас одеялом — вдоль вашего хребта не возьмутся скакать двое сержантов в горовосходительных бутсах. Всё будет изящней, в рамках закона и жутче. Я помещу вас в одиночную камеру, оснащенную мощными громкоговорителями. И там вам непрерывно, без пауз, сифилидоидным голосом зрелого политика Григория Явлинского будут зачитаны 250 страниц романа Людмилы Улицкой "Даниэль Штайн, переводчик". Или 250 страниц романа Василия Аксенова "Москва ква-ква". Сказать вам, что в опытах даже на обезьянах, даже на приматах произошло после этого? Три гамадрила утратили волосяной покров всей поверхностью тела и совершили множественные попытки принимать пищу задним проходом. А два павиана, это гаремные-то павианы — утратили способность к воспроизводству и сутками напролет стали завивать собственные уши спиральками! А что же, Опанас Изотович, в этом случае ждет человека? Тем паче, если ему транслировать Аксенова, который в "Москва ква-ква" до того напропалую новатор, что излагает прозу встык, вообще без абзацев?