– Нет.
– Но ведь завтра вечером будет Бал аметиста и льда. Это благотворительное событие, и было бы странно, если бы рядом с тобой не было меня.
– Было бы намного хуже весь вечер изображать, что у нас все хорошо.
Ханна вздрогнула. Зейл отпустил ее, отступая назад.
– Мне очень жаль, что я поступаю жестоко, но, Эммелина, мы оба знаем, что ты мне не подходишь.
Она поняла – эту битву ей не выиграть. Зейл всерьез намеревался отправить ее домой. А может быть, так будет лучше для них обоих – она уедет утром, и Зейл так и не узнает, что с ним была не Эммелина, а Ханна. Так и не узнает о том, что был обманут.
Он повернулся к ней спиной и посмотрел через балюстраду на огни города:
– Я устал. Устал говорить. Устал спорить. Устал спасать наши отношения.
– Я понимаю.
– Завтра утром я позвоню твоему отцу и скажу, что мы оба поняли, что не сошлись характерами, и решили расстаться.
– Хорошо.
Он посмотрел на нее через плечо:
– Лучше отменить свадьбу сейчас, чем в последнюю минуту.
– Согласна.
Он опустил голову и закрыл глаза, впиваясь пальцами в каменную стену:
– Тогда почему же так тяжело на душе?
К горлу Ханны подступил ком, а глаза защипало от слез.
– Потому что, несмотря на несходство характеров, у нас были сильные чувства друг к другу.
Он тяжело вздохнул:
– Мне очень жаль.
Она подошла к нему, обняла его за талию и прижалась щекой к его спине:
– Это я виновата. Ты меня прости.
– Уже поздно. Пора идти спать. Очень скоро наступит утро.
– Можно мне лечь спать с тобой?
– Не напрашивайся на неприятности.
Зейл был сильным и твердым, как техасские мужчины, которых она знала в юности, – мужчины, для которых понятия чести и порядочности не были пустыми словами.
– Я не доставлю тебе неприятностей, – прошептала она. – Я просто хочу быть рядом с тобой в нашу последнюю ночь.
– Я не изменю своего решения, Эммелина. Утром ты должна уехать.
– Я уеду.
Он так долго молчал, что она подумала, он откажет ей, но вместо этого он поднес ее руку к губам и поцеловал ее ладонь:
– Тогда мы проведем последнюю ночь вместе и попрощаемся утром.
Они занимались любовью на его большой кровати, под парчовым пологом. Зейл любил ее медленно, сдерживая свой оргазм до тех пор, пока она не достигала пика – один раз, затем другой. В каждой их ласке, в каждом поцелуе была особенная сладость, щемящая нежность. Закрыв глаза, Ханна наслаждалась прикосновением его сильного тела, теплом и мягкостью его кожи.
Она любила его – а он никогда не узнает об этом.
– Прости меня, Зейл, – одними губами прошептала она, целуя его грудь – как раз то место, под которым находилось его сердце. – Прости меня за то, что я – не та, кто тебе нужен.