– Это наш вечер, – молитвенно проговорил де Норвель, понимая, что достиг всего, чего только мечтал достичь в этой жизни. – Наш замок, наш мир…
Ответом ему был загадочный, как пламя камина, таинственный, как свет едва прозревшей в вечерних небесах луны, и холодный, подобно камню в башне древнего замка, умудренный веками смех женщины.
Утром маркиз хотел проводить графиню де Ляфер, проехав с ней хотя бы несколько лье.
– Не смею утруждать вас подобными поездками, – обрекла его на холодное расставание Диана. – У меня довольно надежная охрана, – кивнула в сторону двух своих татар и шевалье де Лумеля.
– Но долг вежливости требует.
– …Чтобы вы оставили меня в покое, – все так же сухо и даже слегка раздраженно прервала его сладкую речь графиня и, тронув коня, ускакала прочь от подъемного моста.
– Не огорчайтесь, мессир, точно так же она ведет себя со всеми прочими женихами, – насмешливо успокоил маркиза Кара-Батыр, тоже пуская коня вскачь.
Владелец замка смотрел им вслед, оскорбленно поджав губы. Де Норвелю не верилось, что нынешнюю, совершенно немыслимую, сумасшедшую ночь, он провел именно с этой женщиной. На своем веку он познал их великое множество – от маркиз до служанок, от пятидесятилетних матрон до четырнадцатилетних пастушек. Однако весь его опыт в любовных делах и постельных игрищах оказался совершенно неприемлемым для сравнения с тем, что познал этой ночью, на исходе которой уже благодарил Бога… что утром графиня уезжает. Если бы она осталась еще на несколько ночей, в одну из них он скончался бы от полного физического истощения.
Но дело даже не в этом. Маркизу казалось, что, коль уж мужчине дается такая ночь, то дается для того, чтобы женщина осталась привязанной к нему на всю жизнь. На самом же деле все ограничилось двумя небрежно брошенными на прощание фразами.
Вернувшись в замок, он грозно взглянул на раненного в плечо привратника.
– Этот злодей был повешен?
– Повешен, ваше высочество.
– Сам видел?
– Видел. Там кровь, под крюком. И видел, как увозили мертвых. Хорошо хоть азиаты сами вызвались быть гробокопателями. Иначе нам пришлось бы…
– Замолчи. Онемей. Этой ночью здесь ничего особенного не происходило. Приехала графиня. Был ужин. Никто не сражался, не поджигал, а следовательно, никого не казнили.
– Не казнили. Сам видел, что не казнили, – недоуменно подтвердил привратник, вызывая у маркиза зубовный скрежет.
А тем временем графиня де Ляфер вместе со своими воинами все дальше и дальше отходила от замка. Утро выдалось довольно прохладным, и она поеживалась в своем дорожном, подбитом мехом плаще, смутно припоминая то безумие, которое творила ночью. То ли вино попалось какое-то бешеное, оправдывалась она перед собой, то ли в самом деле плоть настолько истосковалась по мужчине. Если бы рядом с ней находился князь Гяур, ничего подобного не происходило бы… с другими мужчинами. Но князя нет. Любовь – это любовь, а взбесившаяся плоть – это взбесившаяся плоть, и ничего тут не поделаешь.