Саблями крещенные (Сушинский) - страница 82

Пробегая вместе с отделением мушкетеров-лучников мимо дворовых построек усадьбы Зульского, он лицом к лицу столкнулся с конюшим Орестом. Тот застыл перед ним с таким видом, словно рядом опустился с небес архангел Михаил.

– Я не должен был появляться здесь живым, понимаю, – ухватил его за грудки Шевалье. – Многих ты отправил туда, к этой подольской фурии [16] на погибель?

Орест ничего не ответил. Но Шевалье обратил внимание, как вдруг ожесточился взгляд этого рослого сорокалетнего крестьянина, и вместо страха в глазах его появилась ненависть.

– Но меня-то ты за что?! – чуть смягчил свой тон странствующий летописец. Он запросто мог бы зарубить этого негодяя прямо здесь, и потом спокойно объяснить и Зульскому, и полковнику, почему прибег к этой расправе. Однако Пьеру не хотелось проливать здесь чью-либо кровь. Он не хотел выступать на чьей бы то ни было стороне, не желал преисполняться ненавистью. Хотя чувствовал, что выдержать эту линию своего почти апостольского поведения вряд ли удастся. – Я ведь не польский офицер, я – француз. И приехал сюда не воевать. Разве я не говорил тебе об этом?

– За что? – хищно оскалился конюший. – За то, что прибыл сюда с ними, – кивнул в сторону суетившихся у каменной ограды поляков, превращавших приусадебную стену в крепостную. – И за любовь, которую эта женщина вынуждена дарить всем, кого к ней подошлет пан Зульский. А он приберегает ее только для родовитых гостей, которым осточертели худосочные костлявые паненки. Этих мы, правда, убиваем не всех. Спасаем Христину от гнева самого Зульского.

– Тебя надо бы посадить на кол, как тут у вас это принято. Но моли Господа, что мне сейчас не до тебя, – отпустил его свитку Шевалье.

– Я тоже на вас не лют. Спаслись – и Господь с вами. Второй раз туда не поведу…

– Это я во второй раз поведу тебя к этой сатанистке, так что лучше исчезни на то время, пока я здесь.

– Поблагодарили бы все-таки за эту ночь, господин француз, – бросил Орест вслед удалявшемуся летописцу. – Ночь с Христиной стоит двух таких паршивых жизней, как ваша или моя!

38

– Эй, баронесса фон Вайнцгардт! Вам хорошо известно, что этот замок по праву принадлежит мне. Поскольку когда-то его владельцем являлся мой отец.

– Ваша родословная, барон Михаэль, меня совершенно не интересует. Как и перечень бывших владельцев моего замка.

– Зато они интересуют меня. И я добьюсь своего, не будь я бароном из рода Вайнцгардтов! – Михаэлю едва перевалило за тридцать, однако непомерно располневшее тело его уже в этом возрасте превратило барона в преждевременно состарившуюся человеческую развалину. Жирные телеса его свисали по обе стороны на удивление тощей лошадки, словно два мешка с овсом.