При нём же неотлучно был и младший брат – Гудмунд. Этот с тяжёлым топором и мурманским щитом хладнокровно разглядывал врагов. Северяне стояли поодаль, ожидая знака предводителя. Но Олег не спешил…
– Следите во все глаза, как Сьельв прорубит бреши – заходим разом, никого не выпускать! – обернулся он к мурманам. – Этих оставим князю.
В возникшем проеме ворот застыли, оскалившись клинками, воины словенской знати. Лица перекошены злобой, больше напоминают звериные морды. Мечи до сих пор хранят следы крови – не успели вытереть или не пытались?
– Без пощады!
Рюрик говорил тихо, но отчетливо, и эти слова услышали все.
– Без пощады! – воскликнул Трувар.
Спешенная варяжская дружина двинулась непробиваемой стеной, мятежники попятились.
– Вали ублюдков! – крикнул Вадим.
Его соратники с новой силой бросились вперед, выдавливая из проема иноземцев.
– За Рюрика! – заорал Трувар, вскидывая сверкающий меч, и с места пустил коня вскачь.
Добря не поверил глазам, когда княжий брат перемахнул через толпу в воротах и ворвался на двор. Следом к воротам ринулась верная ему дружина и воины Сивара, рассекая словенских. Пешие дружинники Рюрика успели посторониться, а мятежников большей частью раскидали и затоптали. В проломанный тут и там частокол устремились мурманы Олега.
Меч в руках Трувара смертоносно блистал, горячая руда волнами скатывалась по клинку. Рубил всех, кто смел приблизиться. Близ рубились и его варяги, их остервенелые крики спугнули воронье, заставили попятиться мужиков.
Одд-Олег настигал стрелами всех, кто бежал с княжьего двора, ни одна не знала промаха. На указательном пальце княжьего шурина поблескивал золотой перстень. Мурманы секли раненых и замешкавшихся.
В разгар сражения из крепости высыпали те, кто успел скрыться после подлого нападения Вадима. Потрепанные, израненные, в окровавленных платьях – большинство шатается… Но едва приблизились к месту схватки, выпрямились, на лицах появилась такая злость, завидев которую враг умирает на месте. Эти, ведомые юным Полатом, набросились на мятежников со спины, со стороны Волхова, с особой яростью, принялись рвать и колоть, заливая кровью не только землю, но и небо. Бес и его подручные едва сдерживали озверелый натиск недавней жертвы.
Вадим, казалось, парил над схваткой, рубил сплеча, хохотал победно.
– Меня ни один клинок не возьмет! – ликующе орал Вадим. – Слышишь, Рюрик?
Его голос гремел, разносился по округе, подхваченный ветром, а Рюрик молча взирал со стороны. Лицо князя посерело, глаза медленно наливались кровью. Зубы сжаты, да так, что вот-вот покрошатся.