— Да, казны, которой пока еще не существует, но которая вскоре обязательно появится. А что касается нашего мимолетного знакомства, то разве на Сечи обнаружатся люди, с которыми я знаком ближе? И разве там хранить безопаснее?
— Значит, вы действительно намерены хранить награбленные, извините, добытые в боях сокровища здесь?
— Какую-то часть. Подумай, где и как спрятать его в здешних каменных подземельях. Причем схоронить надобно так, чтобы, кроме тебя и меня, ходу к нему никто не ведал. Ты понял меня, сотник?
— Но мне сказали, что в отряде ваш сын Тимош. Он в нашей «тайной вечере» не участвует.
— Вообще-то от сына у меня секретов нет. Но в этот, в тайну нашей казачьей казны, мы посвятим его позже. Значительно позже, когда придет время.
Велес понимающе развел руками: дескать, воля ваша, было бы сказано.
— Во всяком случае, теперь многое проясняется, — задумчиво постучал опустевшей кружкой по столу сотник. — Есть тут одна подземная пещерка, три подводы драгоценностей поместить можно. И ход к ней — мудреный. Но главное, чтобы как можно меньше людей знало, о том, что на стойбище Перуна казна казачья хранится. Что она находится именно здесь, что сами следы ее ведут в нашу местность.
— Всех особо интересующихся будем истреблять, — кротко заверил хранителя святынь будущий повелитель.
— Более надежного способа хранения тайн человечество не придумало.
Полковник внимательно присмотрелся к выражению лица Велеса: не искажено ли оно гримасой насмешки.
— Кажется, ты пока еще тоже сказал не все, что хотелось бы. Говори, коль уж выпали минуты откровений.
— Задумка у меня возникла: построить на этом месте монастырь.
— Казачий монастырь, — тут же уточнил Хмельницкий, ничуть не удивившись появлению этой «задумки».
— Православный и, конечно же, казачий. Поскольку иного на Сечи не воспримут. Но в нем будут храниться те языческие святыни и реликвии, которые ждут своего часа в тайнике нашего скита.
— Здесь хранятся реликвии язычников? Не ожидал.
— И даже старинные летописи, тексты языческих треб, которыми пользовались волхвы и до введения на Руси христианства, и после ее крещения. Только, извините, полковник, сейчас я не стану вскрывать эти тайники и демонстрировать вам какие бы то ни было реликвии.
— Не думаю, что они удивят меня или откроют нечто такое, с чем бы я не познакомился в иезуитском коллегиуме, — как можно безразличнее парировал полковник. — Выкладывайте свой замысел дальше.
— Еще там, в бурсе, я задумал возвести монастырь, в котором бы язычники могли молиться Иисусу как одному из богов наших предков. Чтобы не вводить христиан и язычников во вражду, а, наоборот, объединять их. Кстати, об этом мечтал еще мой прадед, Властибор Велес. Дед и отец тоже до последних дней жизни оставались его последователями. Точнее, они мечтали о таком учении, такой вере, которая сумеет соединить православие и язычество в единой вере русичей.