— Не нужно об этом, генерал, — вежливо остановил его Гяур.
— Почему же, князь, об этом тоже порой стоит вспоминать. Хотя бы в целях душевной закалки и самоочищения.
— Для всякого, кто способен уйти в отставку в блеске ваших наград и чинов, куда важнее осознавать не то, кем он когда-то, в самом начале своего восхождения, был, а кем стал и чего достиг. А видит бог, что теперь вы — граф и считаетесь одним из лучших генералов Франции; что десятки других генералов завидуют, увы, не принцу, «командующему с пеленок», а вам, добывавшему славу и награды клинком своей шпаги.
Де Мовель вежливо промолчал. Однако взгляд его потеплел. Он не ожидал, что молодой князь способен высказать о нем именно такое мнение. И не усомнился, что говорит это Гяур совершенно искренне. В его представлении полковник был человеком слишком прямым и гордым, чтобы снисходить до лести. Пусть даже в ответ на явную лесть.
— Одно могу сказать со всей возможной искренностью, князь, как на исповеди: при любых чинах и похвалах я всегда старался оставаться настоящим солдатом.
— Именно поэтому следующие бокалы мы опустошим за всех тех, кого с полным правом можно считать настоящими солдатами.
Еще раз отдав дань вину, они вышли из палатки и остановились на небольшом выступе, как бы уводящем холм в сторону реки; серо-голубой пунктир плеса которой указывал путь к заливу. А поскольку самого залива видеть они не могли, то вершины мачт, увенчанные реями, казались огромными, врытыми в землю крестами корабельного кладбища.
— Что вы намерены делать дальше, полковник?
— Служить Его Величеству, выполняя при этом приказы главнокомандующего, полковника Сирко и ваши, господин генерал. Я правильно ответил?
— Как новобранец, стоя в казарме перед сержантом. После завершения срока контракта вы намерены вернуться в Польшу?
— В Украину.
— Я постоянно забываю, что вы не из собственно Польши, — поморщился генерал. — Надеюсь, вы не ощущаете себя оскорбленным в своих национальных чувствах?
— Во всяком случае, никогда не позволю себе называть французский порт Кале английским.
Генерал воспринял его сравнение как шутку и рассмеялся.
— Я вот почему спрашиваю вас об этом. Насколько мне известно, в Польше против вас затевается интрига, связанная с гонениями на полковника Хмельницкого, если только я правильно произношу его фамилию?
— Почти без акцента. Но что у поляков имеется против генерального писаря реестровых казаков, то есть против начальника штаба казаков, пребывающих на службе у польского короля? — разъяснил он французскому генералу суть чина полковника.