– Командиру части приказано при замене отрядов отправить в Чечню дополнительно еще одну роту разведки. Завтра начинаем набор контрактников. Офицеры и прапорщики с нашего отряда. Я никого неволить не собираюсь. Пока все едут в добровольном порядке.
Дмитрий понимающе кивнул.
– Ты-то как?
– Я? – удивленно переспросил Маркитанов, словно и не ожидал этого вопроса.
– Ты едешь?
– Командир, – Дмитрий знал комбата давно и один на один мог позволить себе с ним некую фамильярность. – Я тут недавно женился… Жене обещал… Так сказать, хватит, повоевал. Так что вот где-то так, – Маркитанов замолчал и виновато отвел взгляд.
– Нет так нет, – комбат понимающе улыбнулся. – С судьбой играть в рулетку опасно. Сам знаю, – он невольно покосился на свою покалеченную взрывом ногу. – А тут еще и молодая жена. Ладно, Дим, ступай, считай, что разговора не было, – подполковник ободряюще подмигнул, а на душе прапорщика Маркитанова заскребли кошки».
– Дима, что случилось?! – она отстранилась.
– Я же говорю, все нормально. Вот только наши в Чечню едут. – И увидев, как побледнело ее лицо, поспешно: – Нет, нет, я не с ними, я остаюсь.
Она прижалась к его груди и расплакалась. А он сглотнул подступивший к груди комок и несколько раз подряд моргнул.
– Любимая, ненаглядная моя, – слова потонули в шелесте молодых листьев над головой и в звуках проезжающих машин. Он обнял ее. Они молчали. Слова больше не имели смысла…
…Через два дня она сама вернулась к прерванному разговору:
– Я знаю, сколь это для тебя важно. – Ни предисловия, ни тени обиды, лишь на лице всепрощающая улыбка. – Я догадываюсь, что ты чувствуешь. Езжай с ребятами. Я подожду. Мы подождем, – молчание и многозначительный взгляд на свой живот.
– Что? Ты… – улыбка расползлась по лицу новоиспеченного мужа и почти отца. – Я от тебя, от вас… никогда, слышишь, никогда!
– Дима, – она оборвала его на полуслове, лицо ее стало серьезным, как никогда. – Езжай с ребятами. Я знаю, что тебе это нужно. Иначе ты не простишь себе этого никогда. Будешь всю жизнь тяготиться своим поступком. Езжай. Но это КРАЙНИЙ, запомни, КРАЙНИЙ раз! – она сжала свою ладонь в крошечный кулачок и потрясла им перед лицом супруга. – Когда он родится, мы уже тебя не отпустим!
Он уехал. Но тосковал, грустил и, если не был «на выходе», звонил ей каждый день. Он вспоминал ее даже во сне. Как сегодня.
– Надя, Наденька, – бесшумно сложили его губы. На лице Дмитрия, невидимая в темноте, проступила ласковая улыбка. Ночь, фиолетовой чернотой заполнив пространство леса, приближалась к своему экватору…