– Пусть уносят, – подтвердил собственное решение Синицын.
«И правильно», – подумал Дмитрий, но промолчал.
Сейчас, глядя на проблески света, Маркитанов понимал всю неоднозначность этого поступка. Теперь он не был так уверен в правильности сделанного или, точнее, не сделанного. Сейчас за чередой деревьев в четырехстах метрах ниже по склону по «чеховской» базе ходили родственники и друзья убитых боевиков, и если они сами до этого дня и не были врагами в полном понимании этого слова, то едва ли стоило ждать от них чего-либо кроме зла в будущем.
– Ну и хрен с ними! – буркнул себе под нос Дмитрий, вернулся к своему «ложу» и, поудобнее улегшись на коврике, закрыл глаза. Сон не шел. Макушка и лоб зудели от многочисленных укусов надоедливого гнуса, чесались запястья. Мелкие твари казались вездесущими. Остервенело почесав макушку ногтями, Дмитрий повернулся на коврике и с головой укрылся брезентом плащ-палатки. Если это и помогло, то не сильно, гнус добрался до щиколоток, протиснулся в сеточку, что располагалась под мышками, и кусал, кусал, кусал… Но время шло, и усталость взяла свое…
… – Димочка! – звонкий голос пронесся над суетой улицы, заставив спешившего куда-то прапорщика Маркитанова резко сбавить шаг и, обернувшись, застыть на месте. – Димочка!
Дмитрий непроизвольно заулыбался, видеть ее и не радоваться он просто не мог. Видеть ее, слышать ее – счастье. А теперь, после их свадьбы, – счастье вдвойне. Вот она бежит к нему посреди улицы, прическа растрепалась, светлые густые волосы расплескались по плечам и волнами перетекают на ветру. В свои двадцать пять она взбалмошная девчонка, взбалмошная, но такая родная, любимая, ненаглядная, самая лучшая.
– Наденька! – Дмитрий побежал навстречу. Она впорхнула к нему в объятья. – Надюша, любимая! – он поцеловал ее, не стесняясь идущих по улице прохожих. Она взглянула ему в лицо и замерла:
– Что-то случилось?
– Нет, ничего, все хорошо, – но в его голосе она безошибочно угадала фальшь.
– Дима… – повторила она требовательно. Он прижал ее к себе еще крепче, но не ответил. – Дима, я прошу тебя…
Он, продолжая ее обнимать, по-прежнему молчал. Да и как он мог объяснить? Как он мог объяснить, что сегодня он… Дмитрий никак не мог сформулировать мысли, все время выползало слово «предал». Ему не нравилось это слово, ведь это было не так… не совсем так… Но другого слова не находилось. Невольно всплыл разговор с командиром батальона, состоявшийся этим утром.