– Да нет же, пусть остается, – Бонифаций внезапно вспомнил суть дела. Оно должно было рассматриваться на утреннем трибунале, но тут пришли вести о нападении берберов, и, прервав разбирательство, он вынужден был отправиться на юг. То было три дня назад; бедняга ждал его все это время! Должно быть, дело его действительно не терпит отлагательств.
– Ты ел что-нибудь за то время, что сидишь здесь? – спросил комит у блемми.
Туземец покачал головой.
– И ты даже не подумал о том, чтобы покормить его? – рявкнул Бонифаций на трибуна.
Мгновенно побледнев, тот нервно сглотнул слюну.
– Ему… ему давали воду, господин.
– Какая забота! – фыркнул Бонифаций. – Ничего: пороешь во время дежурства отхожую яму – тут же вспомнишь о гуманности. Принеси же наконец человеку поесть.
История блемми, рассказанная им за миской кускуса, приправленного овощами и мясом молодого барашка, оказалась печальной. Он выращивал финики близ Тузуроса, но налетевшая песчаная буря – одна из страшнейших за последнюю сотню лет – уничтожила всю пальмовую рощицу, унаследованную юношей после смерти отца. (В том, что рассказ парня правдив, Бонифаций не сомневался. В этих краях все знали о том, что один из легионов едва не погиб в бушевавшем самуме. Спасло людей лишь чудо. Когда ветер стих, они обнаружили себя стоящими на песчаной насыпи, возвышавшейся над верхушками пальм на сорок метров.) Для того чтобы добыть денег на пропитание их малыша, жена блемми согласилась переспать с одним из квартировавших в их доме солдат. Когда тот переехал на другое место постоя, она вынуждена была сопровождать солдата в качестве его сожительницы, – не согласись женщина на это, легионер не заплатил бы арендную плату.
– Она пошла на это исключительно ради ребенка, – на лице молодого блемми отразились все его душевные страдания. – Моя жена – хорошая женщина, но… – На какое-то мгновенье он замолчал, но затем продолжил дрожащим голосом: – Она любит нашего мальчика, господин. Мы оба его любим. Я не мог ее остановить.
Внезапно Бонифацию стало жаль юношу. Открыв отделанный резьбой сундук, комит вынул из него небольшую бурсу с монетами и вручил ее блемми.
– Этого тебе хватит на то, чтобы вновь начать собственное дело и прокормить семью. Если то, что ты рассказал, – правда, мой друг, значит, с тобой поступили крайне подло. Но не беспокойся, я прослежу за тем, чтобы правосудие свершилось. Трибунал состоится завтра утром, приходи. – Выпроводив рассыпавшегося в благодарностях блемми за порог, Бонифаций послал за primicerius , – нужно было установить новое место постоя провинившегося солдата.