Билеты были дорогие.
Теперь зарплате за ноябрь пришел полный и окончательный трындец, а декабрьскую должны были выдать не раньше третьего. Третьего числа нового года, разумеется. Гарри смутно рассчитывал на рождественскую премию - не забыть бы заскочить завтра в Профсоюзный Комитет. Имя Мэдисон Скалье звучало для него сейчас мелодичнее и слаще всех сонат Бетховена вместе взятых.
Драко сел было в кресло первого ряда, но Гарри решительно направился в середину. Недовольно оглянувшись, Драко позвал спутника, но бесполезно: Гарри уже устроился на мягком сиденье и прикрыл глаза, показывая, что с этого места он никуда не уйдет. Пришлось перемещаться Драко; и до самого выхода Эудиана Паллмери блондин сидел и шипел Гарри на ухо, какой кошмарный из того вышел спутник. Гарри размеренно кивал в такт словам, не открывая глаз.
Повеяло духами, раздался шелест платья - слева на этот же ряд уселась какая-то женщина. Гарри слышал негромкие разговоры, шорох ног, покашливания, скрип сидений, - народ потихоньку собирался, ожидая начала концерта, - и плыл над этими звуками, качаясь на огромных, плавных волнах. Ему стало дурно, голова кружилась, но он стоически держался, пережидая приступ, полный пьяной решимости перетерпеть. А может, у него просто не осталось сил на то, чтобы подняться и идти искать туалет.
Раздались хлопки, сначала редкие, затем усиливающиеся, все более и более громкие, и Драко ткнул аврора локтем в бок.
Гарри подскочил, разлепив глаза, и увидел стоящего перед креслами высокого худощавого мужчину в черном фраке. У мужчины было вытянутое лицо с написанным на нем выражением мировой скорби, высокий выпуклый лоб заядлого интеллектуала и слишком длинные руки, которые он не знал, куда деть.
- Эудиан Паллмери, - зашипел Драко на ухо спутнику; как будто Гарри сам не догадался.
- Добрый вечер, - сказал мужчина грустно и обвел зал долгим взглядом, его тихий, казалось бы, голос с легкостью разнесся над хлопками, заполнив собой все пространство зала малых заседаний.
Аплодисменты на миг стихли и загремели с новой силой; Драко, аплодируя и улыбаясь, выбрал мгновение, чтобы ткнуть соседа сильнее, и Гарри, спохватившись, тоже захлопал, присоединяясь к общему шуму.
- Гляди, какие у него пальцы, - шепнул Драко, - он ими, наверное, две октавы охватывает.
Гарри кивнул; глаза у него безнадежно слипались, ему страшно хотелось вставить туда по сиклю.
- Я рад, что вы пришли сюда, чтобы встретиться со мной, - продолжил Паллмери заводить аудиторию своим необыкновенным голосом.
Его негромкий проникновенный баритон обволакивал сознание, подобно горячему песку, и Гарри почувствовал, что проваливается, летит вниз, просеивается сквозь шершавые колючие песчинки в черную бездну, а вслед за ним стекает голос Паллмери, выпевающий что-то совсем уже непонятное - а, это он перешел на итальянский?