«Отец! Отец!» — вскричали два брата и упали на колени перед стариком.
— Как? На колени! — изумился поэт. — Они оба пали на колени?
— Да, да, — подтвердил Дьявол, — как в самом настоящем спектакле, ни больше ни меньше, настоящий театр «Порт-Сен-Мартен» или «Гэте»{484}.
— А какую мораль извлекает отсюда господин де Серни? — поинтересовался поэт.
— Ту же, что и сам старый господин Феликс, который, отшатнувшись от своих сыновей, вскричал в гневе и раздражении: «На колени! На колени! Спесь и тщеславие! Там ваше место! На колени! Вы, Матье, снедаемый жаждой богатства, вы завидовали тем, кто рос рядом благодаря труду и экономии, и захотели подняться выше всех. Чтобы придать как можно больше блеска росту вашего состояния, вы придумали, будто начали с самого низа. Чтобы быть обязанным своим именем только самому себе, вы отреклись от имени своего отца, нанеся ему оскорбление, которое легко могли бы смыть. На колени и вы, Люсьен: опьяненный знатным именем и не имея возможности получить его честным путем, вы украли чужое имя и присвоили его себе, вы тоже отреклись от имени своего отца, который скомпрометировал его единственно ради вашего же спасения! На колени оба! Там ваше место. А теперь вам остается только встать и пойти убить один другого, идите же немедленно, убирайтесь, я не держу вас больше!»
Поэт молчал, и Дьявол продолжил:
— Если вы занимаетесь современной комедией, то я опишу вам сцену, последовавшую за этим признанием. Бешенство наших героев, переживших такое унижение на глазах друг у друга, их смущение, а затем и ярость, когда им пришлось обняться по приказу отца.
— И отец простил их?
— Более чем, — ответил Дьявол. — Ибо он сохранил в тайне прегрешения своих сыновей. Он раскрыл истину только господину де Фавьери, от которого я и узнал эту историю, и если я поведал вам ее, то, признаюсь, только ради того, чтобы доказать вам мое утверждение о том, что для комедии, если бы можно было ее написать, хватило бы всего: и характеров, и событий, и нравов.
— И как полагается во всякой доброй комедии, все было скреплено, несомненно, браком между господином Артуром де Лозере и госпожой Дельфиной Дюран, — предположил Луицци.
— О! Вот уж нет! — ответил Дьявол. — Примирение не зашло так далеко. Благодаря тому, что отец обещал хранить в тайне их прошлое, наши герои ничуть не изменились. Матье Дюран всегда Матье Дюран. Он по-прежнему толкует о своем низком происхождении, о состоянии, которое ему пришлось сколачивать по крохам, а затем восстанавливать без чьей-либо помощи, о своей любви к народу, из которого он вышел, об образовании, которое он с таким трудом приобрел, и я не сомневаюсь, что в конце концов, чтобы до конца сыграть свою роль, он с богатым приданым отдаст свою дочь замуж за человека вроде него, за того, кто сумел сделать себе имя благодаря сильным кулакам.