— Ну, ладно, ладно, — прервал ее Арман, который был достаточно наслышан о похождениях своего отца и не испытывал ни малейшего интереса узнавать что-то новенькое. — Отошли это письмо к Барне и прикажи подать мне ужин.
— Вы будете ужинать одни? — полюбопытствовала хозяйка.
Барон бросил на нее косой взгляд, но, вспомнив, где он находится, понял, что не имеет права сердиться.
— Я передумал, — сказал он, — я не буду ужинать. Мне гораздо важнее выспаться.
— Хорошо, хорошо, — согласилась госпожа Перин, — вы, должно быть, устали, вид у вас неважный.
Она вышла, и барон, действительно изнуренный, лег и заснул сном праведника в этом неправедном доме.
Луицци проснулся только на следующий день в четыре часа и рассердился на самого себя, что потерял столько времени.
Он позвонил. Юная красотка, грациозная и свежая, как роза, вошла и фамильярно уселась на кровать барона, спросив с гасконским акцентом:
— Что вам угодно, сударь?
Барон внимательно вгляделся в нее. Она была обворожительна, ее зубы сверкали девственной белизной. Луицци опечалился и содрогнулся при мысли о том, что станет с этим ребенком, с ее ясным личиком, румяными щечками и наивным взглядом. Он резко сказал:
— От вас мне ничего не надо.
Девушка обиделась, встала и сказала:
— Здесь есть и другие девушки.
— Позовите госпожу Перин, — гневно потребовал Луицци.
— Пойду скажу, — ответила девушка и ушла.
Мгновение спустя явилась госпожа Перин и заявила:
— Черт возьми, господин Арман, Париж вас испортил, я и не знаю…
— Послушай, Перин, — сухо отвечал ей барон, — я остановился у тебя, потому что не хочу, чтобы кто-нибудь узнал о моем приезде в Тулузу, иначе я выбрал бы любую другую гостиницу, но, поскольку там каждый день докладывают в полицию о всех постояльцах, я пришел сюда.
— Ах, так вы не хотите, чтобы полиция знала?
— Да, и поскольку мне известно, что ты всеми возможными способами скрываешь имена твоих постояльцев, я выбрал твой дом.
— Очень хорошо, надо было сразу меня предупредить. С этого момента вы здесь, как в ста футах под землей, никто ничего не прознает.
— Десять луи, если не будешь болтать.
— Считайте, что они уже мои.
— Теперь скажи: Барне пришел?
— Он? — удивленно переспросила Перин. — Э! Боже Иисусе! Да он не знает сюда дороги, бедняга.
— Пусть узнает.
— В его-то возрасте? Грех это, и потом, его жена выколет ему глаза своими спицами, если проведает, что он сюда ходит.
— Так что же он сказал? Он говорил с твоим сыном?
— Ах да! Совсем забыла, ваша правда, он ему сказал: «Передай тому, кто тебя послал, что я сделаю все, что он хочет».