«Да пошел ты, козел!» — подумала я и повернулась к нему спиной, пусть рассматривает мою задницу, если уж ему так интересно лишний раз взглянуть на обнаженную женщину. В моем представлении, если у мужчины возникает такое желание, он не пользуется для этого удобным случаем, а раздевает ее сам. Он испытывает от этого настоящее удовольствие, а не просто пускает похотливые слюни…
В узле оказалась рубаха из какой-то серой и довольно плотной ткани, которая прикрыла мою фигуру почти до колен, свободные штаны из полосатого шелка, кофта тонкой шерсти и короткая плиссированная юбка.
Когда я все это надела и представила, как теперь выгляжу, просто ужас охватил от одной мысли, что Менделеев сейчас повернется и увидит меня в таком идиотском облачении. Я, оказывается, настолько привыкла к европейской традиции в одежде, что восточные фасоны казались мне дикими.
Я быстренько подхватила с пола широченные черные шаровары и напялила их на себя. Осталась огромная черная накидка, которую я кое-как на себе пристроила. И оказалась одета, как настоящая иранская женщина — только из накидки торчала моя светло-русая голова с разбросанными по плечам волосами…
Менделеев обернулся и… рассмеялся, чем меня немало смутил.
— Ну, ты просто как с картины Махмуда Малек ош-Шоара! — воскликнул он. — Не хватает заключительного штриха, чтобы ты была неотличима от настоящей персиянки. А ну-ка, подойди ко мне.
Я подошла. Он расправил накидку и набросил мне ее на голову, а на лицо повязал белую полупрозрачную легкую косынку — чуть выше лба, так, что она полностью закрыла мне все лицо.
Он заставил меня отойти на пару шагов, окинул критическим взглядом и сказал удовлетворенно:
— Совсем другое дело!
Странно, но я почувствовала себя в относительной безопасности, как только легкая ткань коснулась моего лица и скрыла его от взглядов окружающих. Мне все было видно сквозь прозрачную ткань, но я почему-то была уверена, что моего лица Менделеев не видит. Не знаю, почему, но я покраснела под своей защитой из ткани, словно девчонка, впервые надевшая взрослое женское платье и вышедшая в нем на улицу под взгляды мужчин.
Не успела я как следует освоиться в новом наряде, как вновь появился офицер с двумя охранниками и коротко приказал:
— Вы все! Идите!
Он бросил на меня внимательный взгляд, потом повернулся к Менделееву и спросил его:
— Это есть твоя женщина?
Менделеев посмотрел на него совершенно серьезно и ответил таким тоном, словно ему задали совершенно бестактный вопрос:
— Да, эта женщина принадлежит мне!
«Однако! — подумала я. — Из него получился бы хозяин гарема!»