Головы их были непокрыты, и я рассмотрела лица — слишком подчеркнутые брови, слишком длинные ресницы, слишком черные волосы. Это и есть восточные красавицы, шемаханские царицы, знакомые мне с младенческих лет по сказкам? Я, честно говоря, была удивлена. Они были больше похожи на индианок — в моем представлении. Хотя я тут же призналась себе, что о персиянках у меня вообще нет абсолютно никакого представления. Одна из них была явно постарше, и я даже засомневалась — кем она приходится нашему лейтенанту? Женой? Но она же в матери ему годится! А может быть, это и есть его мать? Кто их поймет, этих персов, как у них семейные отношения строятся! Может быть, это жена старшего брата, который умер, и она теперь перешла к его младшему брату и стала его женой? Я где-то читала, что у восточных народов существует, кажется, такой обычай. Как у нас младшие донашивают вещи старших, так у них младший брат «доживает» с женами старшего… Впрочем, может быть, я что-то напутала?
Старшая встала, отложив иголку, и подошла ко мне. Я молчала, не зная, как мне себя вести. Она подняла руки и сняла с моей головы чадру. Волосы рассыпались по моим плечам. Женщина отступила от меня и посмотрела на мои волосы с каким-то, как мне показалось, ужасом.
«Ну, конечно! — решила я. — Они принимают меня за новую жену своего мужа! Как же мне им объяснить, что я не его жена, что я — вообще ничья не жена? Впрочем, стоит ли объяснять так много? Достаточно будет, если они поймут, что я в их доме временно и у меня есть другой муж. Менделеев, например. Он же сказал лейтенанту, что я — его женщина… может, это их успокоит?»
— Извините, — сказала я по-английски, — я в вашем доме — гостья… Вернее, гостья не я. Гость — мой муж, он сейчас разговаривает с вашим…
Я замялась, не зная, как назвать их мужа, чтобы не попасть впросак.
— … с нашим господином! — продолжила мою фразу одна из женщин помоложе. — Слава Аллаху! А то мы было подумали, что он купил новую жену и теперь все внимание будет уделять только ей. Да еще европейку! Я решила, что у нашего Мизандара в голове джинны устроили пляску!
Она вскочила и принялась что-то объяснять по-персидски двум другим женщинам. Те слушали сначала недоверчиво, а потом неожиданно развеселились и стали откровенно и облегченно хохотать, причем у меня было некоторое подозрение, что часть этого хохота адресована и мне лично.
Меня, конечно, заинтересовало, откуда Зухра, которая тут же сообщила мне, как ее зовут, так хорошо знает английский. Она рассказала, что росла в Тегеране и воспитывалась в доме бывшего посланника Ирана в Великобритании, но потом он попал в немилость к аятолле и пропал в тюрьме. Родные его тоже постепенно исчезли один за другим, и Зухру купил у ее дяди, единственного ее родственника, лейтенант Мизандар, который попал в Тегеран с каким-то поручением и тут же вернулся на побережье, где у него уже был свой дом, доставшийся в наследство от отца, владельца ткацкой фабрики, и две жены — Зейнаб и Лейла. Лейла старшая, а Зейнаб сейчас пошла на базар за хорошим рисом для плова. Мизандар сказал, что сегодня будут важные гости и Лейла должна приготовить плов. За стряпню всегда отвечает старшая жена. А они с Зейнаб — за чистоту и одежду Мизандара.