Несмотря на позднее время, давно сыгранный отбой и нудные замечания патрульных, со стороны коновязи по всему бивуаку разлетаются азартные вопли, перекрываемые шлепками засаленных карт и всхрапыванием лошадей. Благо, этой ночью наказания можно не опасаться. Вместе с вечерним обозом в гусарский эскадрон на место погибших офицеров прибыли четверо новеньких. И не с пустыми руками.
А теперь полы офицерской палатки распахнуты настежь и ночную тишину рвёт неслаженное бренчание трех расстроенных гитар и многоголосый хор с пьяным старанием выводит: «Royal Sharp shooter» и «Scotland the brave». Надо ведь чем-то заняться благородным джентльменам, пока вестовые и денщики в третий раз несутся в Масеру за выпивкой?
Но этим ночная жизнь не ограничивается. Изредка полог какой-нибудь из палаток, потрескивая пересохшим брезентом, отползает в сторону и выпускает на волю безымянную тень. Та, отлежавшись в сторонке и высчитав периодичность прохода патрулей, старается как можно бесшумней просочиться за границы лагеря и ломануться в направлении Масеру. Дыра, конечно, одно название – город, однако в этой дыре разместились аж три кабака (не считая походной пивной и борделя) и, значит, если в кармане бренчит пара-другая шиллингов, есть все основания полагать, что ночь не пройдет впустую и будет, что вспомнить в старости. Если доживешь.
Как правило, возвращаясь в лагерь под утро, ночные гулёны попадаются патрулям в девяти случаях из десяти и тогда к мукам похмелья и недосыпа добавляется труднопереносимая пытка – постановка под ружье возле лагерного столба. В полной выкладке под самым солнцепеком.
Очнувшись в лазарете, самовольщик даёт себе крепчайший зарок, твердя, словно устав, что женщины – зло, а продажные – втройне, что он больше никогда и никуда самовольно не сдернет, а спиртного – так вообще ни-ни. Разве что трубочку-другую выкурит для поднятия жизненного тонуса. Однако проходит неделя, все благочестивые мысли вместе с последствиями теплового удара покидают солдатскую голову и всё начинается по новой.
– Скажите, мне, О’Доэрти, – Дальмонт с тоской посмотрел на застывшего в безукоризненной строевой стойке капрала и вновь принялся мерить палатку шагами, – сколько это будет продолжаться и как мне ещё вас наказать? – пройдясь пару раз от топчана до стола и обратно, лейтенант остановился напротив стрелка и вперился в него гневным взором. – Сдается мне, Мартин, что, пока мы стоим на месте, вы растеряли все навыки разведчика. Чего вы там бурчите? Нет? Так какого чёрта вас ловят уже третий раз? И это только на этой неделе?