Дивьян усмехнулся, представив, как, смешно переваливаясь в снегу, тащат Калив с Малгом малую кадку. Малая-то малая, да для них и та – тяжесть, почти неподъемная, а ведь ничего, упираются, тащат, только сопят громко. Мужики… Вообще, в роду Конди почему-то почти одни девки рождались, взять хоть самого Конди или покойного Кайва. Семь сестер у Дивьяна – все старшие, четыре, правда, в младенчестве померли, вот, три осталось – скоро выдавать замуж, известно – девки в роду чужие, все одно к мужу уйдут. Другое дело парни… Вот как родился у Кайва от второй жены парень – для всех в роду радость была великая, так и назвали – Дивьяном – от слова «дивья» – «хорошо, замечательно». А уж потом, через восемь лет после рождения Дивьяна, появились и Калив с Малгом. Так что ничего, жить можно. Девки, правда, уже давно на сторону смотрят, женихов приглядывают – говорят, в Куневичах на усадьбах работящих парней много… Не раз и не два замечал Дивьян, взгрустнув, нет-нет да и посмотрят девчонки в закатную сторону, туда, где за болотами и лесом – Куневичи. Посмотрят да, переглянувшись, вздохнут. Конди со старухой Вазг их понимали, знали: уж летом обязательно надобно девкам замуж – в самую пору вошли. Работниц, правда, в дому поубавится, так ведь и с куневичскими породниться неплохо, хотя роднились, говорят, и раньше – с кем тут еще родниться-то? А хорошо будет как-нибудь в Куневичи податься – навестить новых родичей, да на девок взглянуть, не на своих, что замуж выйдут, на других, на куневичских… В соседнем Наволоке, что, как и Куневичи, на Капше-реке, тоже, говорят, хороши девки. Демьян зарделся вдруг, оглянулся зачем-то, словно опасался – не подслушал ли кто его нескромные мысли? Что-то белое вдруг шмыгнуло в сугробе под елкой. Заяц! Дивьян вмиг сдернул с плеча лук, шагнул вперед осторожненько… И провалился в глубокий снег чуть не по пояс! Лыжи-то в овраге остались. Отличные лыжи, широкие, беличьим мехом – чтоб с горы в обрат не скользили – подбитые.
Поминая лешего, парень полез обратно в овраг. Зарылся в снег с головой, скинул и меховые рукавицы-дянки, сыскал-таки, нащупал лыжи. Вот они… вот одна, вот другая – сломана. Ничего, поясом перевязать – до усадьбы дойти можно. Не так быстро, правда, как рассчитывал, да уж хоть так. Дивьян потянулся было к поясу, потом треснул себя ладонью по лбу, снял с плеча котомку, вытащил завязки, подвязал лыжину – ничего, идти можно. Как раз на обратном пути, меж озерами, глухарь в силки попался, жирный, то-то вкусно будет варево, не забыть бы только его взять, да не добрался б какой зверь – лиса вряд ли достанет, а вот куница вполне может допрыгнуть. Потому поспешать надо!