— Мне скрывать нечего. Говори здесь, при всех.
— Ладно. Тогда объясни мне, пожалуйста, зачем Мирка примерно в половине четвертого ушла из кухни в соседнюю комнату, и что в это время делал ты. Прежде чем ответить, как следует подумай.
Я недоуменно покачал головой.
— Что ты плетешь, парень? В полчетвертого Катаржина уже часа два как была мертва.
— Одна ложь тянет за собой другую, — заметил Павел. — Хочешь, я повторю твои собственные слова?
— Пожалуйста, если надо.
— Ты сказал примерно так: у нас кончились сигареты, и Мирка пошла за ними в соседнюю комнату. А ты тем временем оделся и отправился в уборную. Мирка стала искать сигареты впотьмах, но найти не сумела, зажгла свет и увидела убитую Катаржину. Она стала кричать, подняла на ноги всю избу, и мы с Аленой сбежали вниз. В сенях мы встретили тебя, ты как раз возвращался с улицы. Потом к нам присоединился Борек, Зузана еще спала, остальные были уже на ногах и ворвались в Катину комнату. Все верно?
— Все до мелочей, — подтвердил я, не соображая, к чему он ведет.
— Все верно? — обратился Павел с тем же вопросом к Мирке.
— Насчет сигарет верно, про остальное не знаю, — ответила она.
— Чудесно! — Павел сделал небольшую паузу, потом показал на пачку в моих руках. — У вас не было сигарет. Еще минуту назад не было, Борек вам их предложил. А что это такое?
— «Липы», — сообщила Мирка. — Именно «Липы». По две кроны за пачку. Свободно продаются на всей территории Чехословакии.
— Значит, вы врали, так? — победоносно подвел итог Павел, а я испуганно посмотрел на Мирку.
— Где они у тебя были? — с трудом выдавил я.
— В кармане, — безмятежно сообщила Мирка. — В кармане джинсов. Я сначала искала их в столике, в рюкзаке, а потом уже зажгла свет. Даже не подумала, что они в брюках. Тогда на мне были рейтузы, а там даже окурок некуда сунуть. Пан комиссар может сам в этом убедиться. — Она сунула руку под подушку и бросила вздрогнувшему от неожиданности Павлу смятые рейтузы. — Не волнуйся, Гонзичек, — похлопала она меня по руке, — тут никакая ложь не пройдет, пан Мегрэ живо сообразит, что к чему. Он же сам меня послал одеться. Так что все просто. Он только что уточнил, что ушла я от тебя в одной комбинации, а перед тем, как поднять всех на ноги, даже не подумала принарядиться, что, разумеется, свидетельствует о моем дурном вкусе и плохом воспитании. Короче говоря, мой моральный уровень чрезвычайно низок, и Алена права, когда говорит, что я хорошенькая стерва.
— Ради Бога, перестаньте, — взмолилась Зузана. — Ну что вы…
— Минуточку! — прервал ее Борек. — Все эти догадки ни к чему не приведут, это точно. Убийца не признается. — Он взглянул на часы. — Скоро пять. Через час начнет рассветать. Как только погода улучшится — не будет же мести вечно, — сразу же отправимся в деревню и сообщим в полицию. Поедут три лучших лыжника, остальные подождут здесь. Предлагаю, чтобы вниз поехали Гонза, Алена и я. Теперь давайте разойдемся по комнатам и встретимся снова, скажем, в семь. Пусть убийца все как следует обдумает. Обдумает и учтет, что добровольное признание в любом случае смягчает вину. Кто «за»?