— Не заставляй меня надевать их на тебя. Сядь. — (Губы Эспин сжались в тоненькую линию.) — Пожалуйста, — добавил Брейди.
Ее глаза метали молнии, но она подошла к столу и села.
Лили не предполагала, как трудно будет убеждать Эспин. Тщательно приготовленная Брейди речь вдруг показалась совершенно бессмысленной. Он сунул наручники в карман, и взгляд Эспин немного смягчился.
— Мне очень жаль, что я не сказал тебе правду о твоем положении. Я слишком долго жил в своем мире и забыл, что кто-то может смотреть на вещи не так, как я. Ты можешь ругать меня за это, как хочешь, сердиться, сколько хочешь. Я это заслужил. Прошлое не вернуть. Но я искренне признаю, что был не прав. — Эспин подняла брови, но ничего не сказала. «Ну, теперь самое трудное». — Я отличаюсь от многих людей, в частности, тем, что не смешиваю личную жизнь ни с чем иным. Когда семья все время на виду, ты невольно учишься выстраивать вокруг себя стену. Мои отношения с тобой не имели никакого отношения к кампании, или политике, или общественному мнению, или чему-то еще. И мне никогда не приходило в голову, что ты, именно ты, усмотришь тут связь, которой я не видел.
Эспин прищурилась:
— Что ты имеешь в виду под «именно ты»?
— Ты с самого начала не хотела, чтобы в штабе или где-либо еще стало известно о наших отношениях. И я решил, что ты разделяешь личное и публичное точно так же, как я.
— Звучит разумно. — Эспин скривила губы, и Брейди заметил, что ее гнев немного ослаб. — Прошу прощения, что связала одно с другим и вышла из себя. — Она сделала глубокий вдох и слабо улыбнулась. — Хорошо, что мы прояснили этот вопрос. — Молодая женщина потерла ладони о джинсы и встала.
— Эспин, не торопись. Я еще не закончил.
— Тогда не мог бы ты перейти к сути дела? Хорошо, что ты можешь бесстрастно об этом говорить, но я так не могу. Ты сделал мне больно, и боль еще не прошла.
— Суть вот в чем, — продолжал он. — Я понимаю, что ты зла на меня. Я это заслужил. Но если тебе больно, значит, тут кроется нечто большее, чем обида на то, что я использовал тебя в политической игре.
Эспин потерла глаза.
— Ладно, к чему тут гордость? — прошептала она и посмотрела ему в глаза. — Я понимаю, что не подхожу тебе.
Это было полной неожиданностью.
— Какого черта? — поинтересовался Брейди.
— Ты — Маршалл. Ты не можешь появиться на публике с кем-то вроде меня.
Разговор вдруг резко свернул не в ту сторону.
— Подожди, подожди…
— Не тревожься. Я горжусь тем, кто я и что я, но… тебе нужна Джекки Кеннеди. Все в порядке, — заверила его Эспин, а Брейди казалось, что его голова вот-вот взорвется. — Просто однажды мне почудилось, что между нами было что-то большее… то есть возможность… Нет, не то.