Надо же, никогда не замечал, что национальная принадлежность влияет на способность человека работать под землёй. А как тогда быть с интернационализмом? Или ну его в задницу?
- Александр Фёдорович дело говорит, - поддержал Белякова-Трубецкого обер-прокурор. - Я специально интересовался - стоимость добычи ста пудов угля англичанином на полторы копейки ниже стоимости таковых же, но выкопанных французом. И это не учитывая расходы на похороны.
- Мелочи.
- Не скажите, - вмешался министр финансов. - В больших масштабах счёт на миллионы пойдёт, и с государственной точки зрения...
- Распорядиться о посылке транспортных судов к берегам Нормандии? - граф Аракчеев достал из кармана блокнот с карандашом, и смотрел вопросительно. - Разумеется, в сопровождении Средиземноморской эскадры.
Бенкендорф возразил:
- Балтийский флот справится не хуже. А если пригласить датчан...
- То они разграбят всё, до чего смогут дотянуться, - заканчиваю я за Александра Христофоровича. - Викинги.
- Были ими, - возразил Бенкендорф. - Но пограбить не откажутся. Это точно.
- Грабежи - не наша метода.
- Почему? - в глазах явственно читается удивление.
- Стяжательство есть грех, - поясняю под одобрительный, но слегка насмешливый взгляд отца Николая. - Сами должны всё отдать, причём с благодарностью и чувством вины за слишком малую сумму.
- Да?
- Именно так, и никак иначе. Не стоит строить своё благополучие на несчастье других. В государственном смысле - не нужно делать это столь явно. Понятно изъясняюсь?
Ростопчин уловил мысль первым:
- Готовить проект капитуляции совместно с министерством финансов, государь?
- Да, но только не переусердствуйте, а то обдерёте Бонапартия как липку.
Опять оживился Державин:
- Контрибуцию высчитывать по чести или по совести?
- По правде, Гавриил Романович.
- Боюсь, у Наполеона столько не будет.
- Тогда в разумных пределах, но без крохоборства.
- Простите...?
- Мелочёвкой мы изволим брезговать.
- Понятно. Сию же минуту приступим к работе, государь! - Державин снял салфетку и поднялся из-за стола. - Разрешите идти?
Мария Фёдоровна постучала ложечкой по чашке с чаем, привлекая внимание:
- Куда вы собрались, а как же совещание Совета? Извольте не пренебрегать обязанностями.
- Совет? - Гавриил Романович искренне удивился. - Разве сейчас не он был?
- Вы ошиблись, это всего лишь завтрак.
- Да, господа, - поддержал я супругу. - Не будем откладывать до полудня, прошу всех проследовать в кабинет.
Там же. Спустя полтора часа.
Великий Князь и цесаревич Николай Павлович грустил. Жизнь проходила мимо, неподалёку вершились судьбы мира, менялись границы одних государств и исчезали с карт другие, время летело вперёд, а он до сих пор так и не совершил ни одного подвига. И неважно, что Цезарь или Александр Македонский в таком возрасте тоже ничего не успели сделать - голоногие древние дикари наследникам скифов не указ! Они не сделали.... а ему очень нужно сделать!