Теперь цесаревич стал понимать осуждаемое ранее со всем детским максимализмом желание отца избегать грандиозных баталий. В них жизнь солдата зависит от воли слепого случая, но никак не от умения или выучки - стоя в строю под неприятельскими залпами их не проявишь. И тем почётнее победы малыми силами при малых же потерях, когда любые действия противной стороны наносят ущерб прежде всего самому противнику. Как Наполеон с его поворотом от Смоленска на север...
Появившиеся на борту пленные англичане интереса не вызвали. Разве что неестественной худобой и измождённостью, но, может быть, в Королевском Флоте так принято? Собак перед охотой тоже не кормят. А в остальном - обычные люди, вызывающие отнюдь не ненависть. Скорее жалость.
Правда она не помешала капитан-лейтенанту Зубкову повесить двух выловленных из воды офицеров - списки участников нападения на Санкт-Петербург хранились у каждого командира корабля, и срок давности для подобных преступлений не предусмотрен. Если бы не убежали, а сразу сдались в плен семь лет назад, то по приговору суда получили бы всего лишь каторжные работы. Сами виноваты... отягчающие обстоятельства, так сказать.
И мечты о подвиге, которым так необходимо похвастаться перед Дашкой Нечихаевой, исчезли. Что в этом подвиге? Удачливость. Помноженная на труд многих, волею судьбы обделённых наградами. Первым поднялся на стену вражеской крепости - герой! Пленил вражеского военачальника - герой вдвойне! А кто вспомнит про артиллеристов, подававших пушки обороняющейся твердыни, или пехотный полк, отрезавший штаб противника от основных сил своевременным фланговым ударом?
Или вот сейчас... Подожжённые метким выстрелом английские корабли принесут по меньшей мере "Красную Звезду", но был бы этот выстрел без кочегаров и механиков? Конечно, шлюп утопили, когда под парусами шли, но в них ли дело?
- Абрам Соломонович, когда господин капитан-лейтенант планирует быть у берегов Франции?
- Нагулялся, казак Романов? - усмехнулся в бороду старший урядник. - Мы уже повернули к югу.
Бумс! Любимый стилет майора Толстого воткнулся в искусно сделанное деревянное чучело там, где у человека должна находиться печень. Бумс... серебряная вилка из столового прибора вошла точно в нарисованный голубой краской глаз. Фёдор Иванович изволил пребывать в меланхолии, и пытался развеять её упражнениями. Получалось плохо. В том смысле, что разнообразные острые предметы попадали в цель прекрасно, но меланхолия не развеивалась. Уж и вином пробовал прогонять - не уходит проклятая, и всё тут.