— Так что ты говоришь, шкаф?
— Шифоньер, — подобострастно пояснил Никита.
— Трёхстворчатый, орехового дерева, с резьбой по бордюру и овальным зеркалом?
— Он, он, — с готовностью закивал головой Никита.
— Ну и что же ты от своего шифоньера хочешь? — вкрадчиво спросил Василий Петрович.
Никита смутился. Зина, присутствующая при этом разговоре, укоризненно покачала за его спиной головой, но вмешиваться не стала. Хоть и не любила, что Василий Петрович, как она сама говорила, выкобенивается с клиентами, по в его рабочие дела не встревала. Уважала профессию.
— Ну, хорошо бы ему ремонт, что ли… — сказал оробевший Никита Епифанов.
— Зачем же ему ремонт? — якобы очень сильно удивился Василий Петрович и придвинул к себе тарелку с борщом. — Он у тебя ещё сто лет простоит. Орех — это материал. Ему сносу нет. Его топором-то не вдруг расшибёшь.
— Да, понимаешь, заезжал ко мне свояк, ножичком поколупал, говорит, вещь антикварная. В божеский вид привести — цены не будет. Вот я и подумал, что если краску содрать, полирнуть или как там положено… Зеркало новое заказать, сейчас в мастерских свободно, ручки модные поставить — вещь будет. А то стоит пугало, хоть на помойку выбрасывай.
— То, что ты хочешь, — это не ремонт, — веско произнёс Василий Петрович. — Это настоящая реставрация, по всем правилам, и стоить это тебе будет не меньше, чем новый шифоньер. Правда, вещь может получиться действительно художественная.
— Да не в деньгах дело. Тут жена пристала… Говорит, у людей давно вся мебель из комиссионного магазина, а у нас стоит шкаф под сурик крашенный. Знаешь, на нём ещё разводы, как на старых сейфах, нарисованы. Ну, точно, живёшь как в казённом доме. Выручай, Петрович. За деньгами не постою.
Василий Петрович тем временем доел борщ и отодвинул тарелку. Он закурил и уж было открыл рот, чтобы произнести своё традиционное уклончивое «посмотрим», как всегда говорил, когда соглашался приняться за работу, но отчётливо представил себе всю работу в целом и ещё ту заветную работу в сарайчике, которую ему придётся отложить на неизвестный срок. Рот его, готовый произнести эту фразу, закрылся и открылся уже для другой:
— Извини, Никита Епифанов, но придётся тебе подождать с месячишко или чуть больше, а в ином случае ищи себе другого мастера.
— Да уж кто лучше тебя сделает, — польстил Никита. — Я уж тебя дождусь. По мне-то, не горит, вот жена поедом ест. Ну, теперь я её успокою, скажу — раньше нельзя.
Когда Никита ушёл, Зина спросила:
— Почему же ты сразу не взялся? Зачем мурыжить человека? Или у тебя какая другая работа есть?