— Я лично таких не встречал, — авторитетно заявил Кузьмич.
Митька хмыкнул и даже отвернулся. Потом посмотрел на Кузьмича с иронией и жалостью.
— Ты хочешь сказать, что твоя одному тебе целыми авоськами таскает, — сказал Петров, и Кузьмича прошиб холодный пот. Он сразу понял значение Митькиных улыбочек и свой жалкий вид.
Конечно! Жена берёт водку в том же магазине, где этот проклятый Петров прописан; конечно, она берёт сразу помногу, и наверняка Митька её видел и запомнил; и как теперь объяснишь, что покупает она раз в два, а то и в три месяца. Да и вообще оправдываться противно. Если дело касалось его одного, то Кузьмич наплевал бы, но тут была задета честь супруги, и поэтому он решил объясниться. Только приготовил первую солидную фразу, как справа, с того места, где сидел Шурик, раздалось деликатное покашливание. Кузьмич повернулся и обомлел — вместо Шурика на лавочке сидел милиционер. Молнией в мозгу Кузьмича пронеслось видение пустой бутылки, стоящей на лавочке между ним и Петровым, мокрого стакана, надетого на горлышко, сцена составления протокола, штраф, бумага на завод, общее собрание и ещё что-то неясное, но совсем страшное.
— Ну что, Петров, уже на боевом посту? — сказал милиционер усталым голосом. — Ты прямо как на работу — никогда не опаздываешь…
Кузьмич оглянулся на Митьку и увидел, что бутылка и стакан непостижимым образом исчезли, а сам Митька сидит и самодовольно ухмыляется.
— Смена караула, — сказал Митька, — ты с дежурства, а я на дежурство. Кто-то должен за порядком следить…
— Тебе ещё не надоело? — грустно спросил милиционер.
— А тебе? — живо поинтересовался Митька.
— Ведь попадёшься ты мне в конце концов… Уж я тебя не пожалею.
— Ататашки сделаешь? — улыбнулся Петров.
Милиционер покосился на Кузьмича, пытаясь определить его за один взгляд, но, очевидно, это ему не удалось, и тогда он решил не принимать его в расчёт.
— Ведь я давно хотел поговорить с тобой, Петров. Всё-таки это дело надо как-то прекращать, а то…
— Нет, — решительно оборвал его Митька, — так дело не пойдёт. Ты иди домой, переоденься, принеси рубль — тогда поговорим… А так ничего не выйдет.
— Ну смотри, Петров, — сказал милиционер без всякой угрозы.
— Да, конечно, он с рублём не вернётся, — в спину уходящему милиционеру сказал Петров, — а жаль, хороший мужик. Посидели бы, потолковали… Так что, браток, придётся нам с тобой третьего искать. Пока мы это дело организуем, глядишь, и гадюшник откроется…
Третий не укладывался в педагогическую схему Кузьмича, к тому же он испытывал некоторую благодарность к Митьке за то, что тот спас его от штрафа, и поэтому он молодецки повёл плечами и сказал: