«Ну и бог с ними, — быстренько подумал Павел Егорович, — так-то лучше… А то, в самом деле, мотаюсь с ними, и всё без толку Им-то делать нечего, а у меня семья, жена, дом…» И он, подумав о доме, почему-то прежде всего вспомнил запах вкусного борща или утки, запечённой с яблоками.
На улице ему стало полегче. Он стоял с непокрытой головой, без пальто на институтском крыльце и никак не мог надышаться. Вышел вахтёр и, поправив форменную гимнастёрку, почтительно тронул его за рукав:
— Так нельзя, Павел Егорович, после болезни в один момент застудитесь.
Павел Егорович улыбнулся, довольный тем, что вахтёр, которого он и в лицо-то не помнит, называет его по имени, знает о его болезни и беспокоится.
— Да вот, в самом деле холодновато, — расслабленно произнёс Павел Егорович и дал себя увлечь в вестибюль.
* * *
В институтскую столовую Павел Егорович честно пытался войти два раза. Первый раз он даже не дошёл до конца небольшой очереди в кассу. Неуверенной походкой пробирался он между столиками и старался не дышать. С середины зала он решительно развернулся и с огромным облегчением выскочил в вестибюль.
«Что же это, в самом деле, происходит? Что же случилось? Ведь в эту столовую я хожу без малого десять лет, и никогда… Как же так могло получиться?.. Что же мне теперь — и не ходить туда? А работа? Ведь в отделе я тоже еле сижу А люди? А сотрудники? — напряжённо думал он, вышагивая кругами по вестибюлю и не замечая тревожных и сочувственных взглядов вахтёра. — Вот ведь какая глупость получилась. Не было нюха — страдал. Появился — опять страдаю. Все эти современные болезни… Никогда не знаешь, чего ждать. А может, не в болезни дело? А в чём?»
Однако с каждой минутой Павлу Егоровичу всё сильнее хотелось есть. Его организм, приученный к многолетнему режиму, требовал пищи. И Павел Егорович, внутренне собравшись, твёрдым шагом направился в столовую. На этот раз его решимости хватило на то, чтобы дойти до кассирши и прочитать давно известное меню. Павел Егорович уже достал из аккуратного бумажника рубль, но внезапно понял, что всё это зря, что съесть он здесь ничего не сможет, и, извинившись перед изумлёнными сослуживцами, вышел из столовой.
* * *
Пообедал он на свежем воздухе горячими пирожками с мясом. Раньше Павел Егорович мысленно осуждал людей, жующих на улице. Во всяком случае, относился к ним с недоверием, как это, мол, можно не дотерпеть до дома… Теперь он хрустел аппетитной корочкой и виновато улыбался, поглядывая на собратьев по несчастью. Запах жареных пирожков ему нравился.
* * *