На маленькой площади, куда сбегаются множество переулков, дети продают круглые золотистые булочки, мужчина жарит самсы и блинчики в большом казане на телеге, другой выжимает сок из сахарного тростника, пропуская его между валиками приводимыми в движение рукояткой, вроде тех, что используют для раскатки теста. Он пропускает тростник два три раза, собирает сладкий сок, который постепенно становится всё более пенистым, и продаёт его в алюминиевом стаканчике за два шиллинга.
Выходить периодически с базара на набережную, чтобы контролировать лодку оказывается гораздо труднее, чем казалось. Улочки образуют сложнейший лабиринт. И каждый раз, когда мы хотим выйти наружу идя прямо, оказывается, что улица прямо не идёт и мы оказываемся совсем не там где думали.
Каждый раз требуется приличное время чтобы выйти к морю, и каждый раз лодка оказывается на месте и в порядке.
И мы снова возвращаемся в лабиринты города. Ещё несколько лет назад здесь по краям улиц проходили открытые сточные канавы, которые теперь закрыты. Но иногда, рядом с деревянными балконом и резной дверью, попадаешь в тупиковый переулок перекрытый грудами развалин и всевозможными отбросами и мусором, где свободно бегают крысы и какая-нибудь худая коза жуёт найденный кочан капусты.
В магазинах здесь продают всё — уголь и зерно, металлический пруток и ткани, мускатный орех и воду в стаканах. Ещё здесь есть мастерские кузнечные, столярные и швейные, их узнаешь издалека по лязгающему грохоту старых Зингеров с педальным приводом. Между мастерскими и бакалейными лавками втиснуты также магазинчики антиквариата, продающие вещи колониального периода и сувениры интернационального производства — бусы, изделия из дерева и серебра, ткани, такие же как и во многих других частях Африки.
Так мы и бродим, идя наугад час и два. Это здорово ощущать как можно больше нового всеми пятью чувствами. Мы пьём тростниковый сок, едим блины, покупаем специи, наблюдаем как работает столяр.
В какой-то момент, когда мы сворачиваем из переулка на маленькую площадь, вижу как навстречу мне идёт мужчина. Он смотрит на меня, и я улыбаюсь, приветствуя его. Он подходит очень близко, смотрит мне прямо в глаза, поднимает руку. Я не понимаю, что происходит, как вдруг чувствую рывок за шею.
Инстинктивно хватаюсь руками за подвеску на шее и издаю нечеловеческий вопль. Карло впереди меня резко поворачивается и не может понять, что случилось. Мужчина прыжком скрывается в переулке, вокруг ни души.
Проходит несколько секунд, прежде чем Карло понимает в чём дело и бросается в вдогонку а я за ним. Мы видим, как он забегает в ворота и вбегаем следом. Внутри садик, растёт папайя, каменный фонтанчик без воды, окна с зелёными ставнями. Ни одной живой души, никаких признаков жизни.