Но они поженятся через несколько дней, и он уж как-нибудь потерпит… Потерпит слишком хорошо ему знакомую и весьма неприятную боль в паху.
Герцог махнул своему кучеру и открыл дверцу кареты — той самой, с которой все и началось. Забравшись в экипаж, он захлопнул дверцу, после чего быстро постучал в стенку, чтобы возница трогал.
И только сейчас заметил, что он не один в карете.
Джулиана улыбнулась ему с другого конца сиденья.
— Ты ведь не думал, что я позволю тебе уехать, не пожелав мне спокойной ночи?
Саймон подавил вспышку радости и подпустил в голос герцогской строгости:
— Нам придется обсудить твою склонность прятаться в каретах.
Она медленно придвинулась к нему, и его окатила волна желания.
— Только в одной карете, ваша светлость. Только в вашей. И в этот раз я проверила герб, прежде чем забраться внутрь. Скажите, что вы собираетесь делать со мной теперь, когда я здесь?
Он долго и пристально смотрел на нее. Потом склонился к ней и прошептал:
— Я собираюсь любить тебя, сирена. — Он обнял ее за талию и затащил к себе на колени.
Сверкнув лукавой улыбкой, она проговорила:
— Скажи еще раз то, что сказал в доме и на балу.
Саймон просиял.
— Я люблю тебя, Джулиана. — Он поцеловал ее.
— Еще!.. — выдохнула она.
Он крепко обнял ее, и губы их снова слились в поцелуе. И впервые в их ласках не было торопливости, не было сознания того чувства, что эти ласки и поцелуи запретные.
А потом Джулиана вдруг спросила:
— А как же Пенелопа?
— Нам обязательно говорить об этом сейчас? — Его рука легла на соблазнительные выпуклости ее груди.
Джулиана тихонько застонала, но все же заставила себя слезть с колен Саймона. Сев на сиденье напротив, она кивнула:
— Да, обязательно.
Герцог опустился перед ней на колени и проговорил:
— Отец леди Пенелопы аннулировал договоренность. — Его ладони легли ей на лодыжки, и Джулиана не знала, то ли это от его теплых рук, скользящих по ее ногам, она чувствует такое головокружение, то ли от известия, что он больше не помолвлен. А Саймон посмотрел ей в глаза и добавил: — Если бы он не сделал этого, то сделал бы я, Джулиана. Я бы не смог жениться на другой, потому что слишком сильно люблю тебя.
Приятное тепло затопило ее от этих его слов.
— Он разорвал помолвку из-за Джорджианы?
— Да, — ответил герцог. И тут же задрал ее юбки и прижался поцелуем к ее колену.
Джулиана прошептала:
— Но, Саймон, зачем…
Он поднял на нее глаза и сказал:
— Моя сестра сама все рассказала. Именно она сообщила обо всем в «Газетт». Это был ее свадебный подарок. Нам.
Джулиана улыбнулась.
— Расторгнутая помолвка?