Саймон искренне удивился:
— Вы признаете поражение?
— Да, наверное. Я освобождаю вас от пари.
Это было именно то, чего он ожидал от нее. Чего хотел от нее.
— Куда же девалась та храбрая воительница, которую я знал?
Она робко улыбнулась.
— Ее больше нет.
Он вскинул брови.
— Почему?
— Потому что… — Она смолкла.
Он отдал бы все свое состояние за то, чтобы все-таки услышать ответ.
— Так почему же?..
— Потому что для меня слишком важен стал исход.
Саймон уставился на девушку в изумлении.
— Что это значит?
— Ничего. — Она покачала головой. — Мне очень жаль, что вы чувствуете себя обязанным присматривать за мной. И очень жаль, что Гейбриел ударил вас. И еще очень жаль, что я стала для вас чем-то… Чем-то таким, о чем вы сожалеете.
«Сожалеете»? Это слово поразило его. И неприятно удивило. В последнее время Джулиана вызывала у него массу самых разных чувств, но сожаления среди них не было.
А она вдруг поднялась и тихо сказала:
— Саймон, нельзя, чтобы нас тут обнаружили. Я должна идти.
Он тоже встал.
— Джулиана, подожди.
Она повернулась и отступила в темноту туда, где он не мог до нее дотянуться.
— Мы не должны разговаривать. Не должны видеться друг с другом, — затараторила она, словно слова могли возвести стену между ними.
— Слишком поздно для этого. — Он шагнул к ней, но она тут же отступила.
— Поймите, Ралстон будет искать меня.
Саймон снова шагнул к ней.
— Ралстон подождет.
— А вам надо быть со своей невестой. — Она торопливо попятилась.
— Невеста тоже подождет.
Джулиана покачала головой:
— Нет, не подождет.
Но Саймон не желал говорить о Пенелопе. Он вплотную приблизился к девушке.
— Объяснитесь, Джулиана.
— Я… — Она опустила голову, пряча глаза.
А ему вдруг захотелось зарыться лицом в ее душистые волосы, захотелось окунуться в ее аромат. Но сначала она должна была объясниться.
Джулиана молчала целую вечность — так долго, что он уже подумал, она никогда не заговорит. Но она, сделав глубокий вздох, наконец сказала:
— Я не хотела, чтобы ты мне нравился.
— А я тебе нравлюсь?
Когда она подняла голову, в ее голубых глазах отразился свет, падавший из окна, и у Саймона перехватило дух от ее красоты. Он поднял руку и провел тыльной стороной ладони по ее щеке. Она прикрыла глаза и жалобно прошептала:
— Да, нравишься, хотя не знаю почему. Ведь ты ужасный человек. — Она прислонилась к нему. — Надменный и вспыльчивый.
— Нет, я не вспыльчивый. — Он взял ее за подбородок и заглянул ей в лицо. Когда же она открыла глаза, добавил: — Только с тобой.
— Но ты считаешь себя самой важной персоной во всей Англии, — продолжала Джулиана. — Ты думаешь, что все знаешь. А я… — Она ахнула, когда он прижался губами к ее шее. — Я думала, тебе требуется дальнейшее объяснение.