На моей кровати, возле раскрытого конверта, в куче бумаг сидела Таня. Знакомый конверт — тот самый, что дал мне Ода, предлагая выбрать самому — отдавать или нет. Что же, все решилось само.
— На нем было мое имя, — Таня провела пальцем по бумаге, — Откуда эта информация у тебя? — равнодушный, усталый голос, полный застарелой тоски.
Словно себя услышал со стороны.
— Дали на работе, — я прошел к шкафу, достал объемный спортивный рюкзак и начал аккуратно складывать вещи. Весна в России бывает разная — пригодится и кофта, и куртка.
— Мне сказали, ты работаешь грузчиком.
— А тот дядя на роллс-ройсе — прораб? — хмыкнул, переходя к следующей полке. Пара смен белья, рубашки, остальное можно купить на месте.
— Я возьму фото? — Таня показала изображение матери, — У меня такого нет.
— Бери всю папку. Да, еще, если мстить соберешься — выучи 'Отче наш', - разговор проходил буднично, без сильных эмоций, словно плохую погоду обсуждали.
— Зачем? — подняла бровь Таня.
— В монастыре пригодится.
— Считаешь, раз ты не смог, то у меня тоже ничего не выйдет? — едко спросила маркиза… герцогиня… кто ее разберет.
— Только в фильмах герой может убить раджу и выжить, — в рюкзак отправилась бритва и ножницы, — В реальности для этого надо быть хотя бы виртуозом.
— Куда ты собираешься? — заерзала Таня на месте. Любопытство — страшная сила.
— Убивать раджу, — вздохнул я, подпрыгивая с рюкзаком на плечах. Внутри что-то болталось, неприятно ударяя по спине, странно.
— Ты же не виртуоз?
— А я и не планирую выжить, — сказал я, перебирая вещи повторно.
— Я — тоже! — соседка упрямо вздёрнула носик. Только сейчас заметил ее необычный наряд — две моих рубашки, одна закрывает топ, вторая вместо юбки.
— Ничего не получится, — констатировал я после десятка секунд внимательного разглядывания затейливо сложенных рубашек. Вышло симпатично.
— Еще скажи, я слабее тебя, — от резкого движения несколько бумаг слетели на пол.
— И это тоже, — кивнул, разглядывая флягу, непонятно каким образом оказавшуюся в новом, вроде, рюкзаке. Может, в комплекте шла? — Вот только у меня есть план, а у тебя — нет. Как ты собираешься добираться в Россию? Где будешь жить, прятаться? Вот потому тебя примут возле трапа самолета. Ты будешь сопротивляться, не спорю, но результат один — монастырь. Неприятное, скажу тебе, место. Нас лет в двенадцать водили на экскурсию — вроде как, культурная программа. Весь класс был в глубокой депрессии около месяца, учителя и директора уволили.
— Почему? — робко решилась уточнить Таня.
— Место высасывает все силы у одаренных. За каких-то пять минут ты с ужасом понимаешь, что стал обычным человеком. Нет ощущения собственного всемогущества, внутри только паника и ужас, мысли о необратимости процесса. Я запомнил тот день на всю жизнь. Учитель был простолюдином, не способным на работу с энергией, и ничего не чувствовал. Быть может, он был просто дурак, быть может, мстил за собственную слабость детям, — я на минуту остановился, вызывая воспоминания из младшей школы. Бледные лица детей аристократов, прижимавшихся друг к другу в поисках хоть какой-то поддержки, и высокая фигура преподавателя впереди колонны. Кажется, он рассказывал историю сооружения, но мы его не слушали, пытаясь обуздать истерику в душе. Ибо не достойно благородным… Впрочем, одна из девочек все же грохнулась в обморок, завершив экзекуцию для всех, — Так что дважды подумай, хочешь ли ты туда.