— Пожалуй, пора брать этого мальца на охоту, — усмехнулся Ботольв, подхватывая ребенка на руки. — Бьюсь об заклад, он еще до зимы загонит для нас парочку оленей.
Ива благодарно ему улыбнулась, а Ингрид тут же обожгла ее ревнивым взглядом.
Финн, наблюдавший за этой мимолетной сценкой, неодобрительно покачал головой и вышел из дома, громко хлопнув дверью.
— Что это с Финном? — поинтересовался Ботольв. — Вид у него, точно у козы, проглотившей осу.
Ингрид успела уже повиснуть у него на локте, хоть и поглядывала подозрительно в сторону Ивы.
— Просто он считает, что мы неправильно живем, — пояснил Квасир, собирая куском хлеба остатки соуса (покончив с этим делом, он подставил миску одной из собак, и та принялась жадно вылизывать посудину). — Говорит, будто мы витаем в облаках и совершенно изнежились… — Он бросил в сторону жены нерешительный взгляд, но все-таки закончил свою речь: — Финну не нравится, что нас, как мальчишек, распекают за нестриженые волосы и за неосторожно сказанные слова. Он постоянно твердит, что пора бы нам отправиться на охоту за серебром.
Ботольв, понимавший, о чем идет речь, неопределенно хмыкнул. Торгунна же, очевидно, посчитала, что это обычная мужская блажь. Она лишь бровью повела и насмешливо фыркнула:
— Ну, так и отправляйтесь на здоровье… Хотя, если вы меня спросите, я скажу: неподходящее это занятие для порядочных мужчин. Но лучше так, чем маяться бездельем. По крайней мере хоть что-то в дом принесете. А то ярл Бранд вас совсем распустил — целыми днями баклуши бьете.
Торгунна сгребла в кучу грязные миски и ушла с ними, по дороге одарив меня своим характерным взглядом. Я благоразумно не стал ей возражать, ибо с детства усвоил народное присловье: существует всего лишь два способа спорить с женщиной, и ни один из них не годится.
В комнате повисло тягостное молчание.
— Сыграй-ка лучше что-нибудь веселое, — сказал я Ботольву, и тот с готовностью достал свой барабан.
Поглядев на него, Хаук выудил из мешка набор дудок, и скоро они уже вовсю гудели и гремели. Обрадованные дети пустились в пляс и принялись распевать веселые песенки. Немного погодя к ним присоединились и женщины-рабыни, облаченные в серо-коричневые вадмалевые балахоны, с льняными платочками на лбах. Понадобилось совсем немного времени, чтобы мы как-то позабыли, что перед нами презренные рабыни, облаченные в заношенные одежды. Мы видели просто молодых хорошеньких женщин, разрумянившихся от быстрой пляски. Вот она, магия музыки, никогда не перестававшая меня удивлять.
В наши дни Белый Христос забирает все больше власти. Усилиями его жрецов подобное веселье объявлено языческим предрассудком. По той же причине наши любимые барабаны попали в разряд запрещенных инструментов, а ни в чем не повинные детишки вынуждены носить позорное клеймо бастардов. А ведь в прежние времена все было иначе… Где они, эти старые добрые времена, когда Один с отеческой улыбкой взирал на нас, и каждый новый ребенок считался благословением рода!