У меня было всего мгновение, чтобы занять привычную позу в полуприседе и замахнуться топором. Увы, мне помешал стоявший на пути Воронья Кость. А уже в следующую секунду я увидел падающий на мою голову меч. Я все же успел частично блокировать удар топором, так что Квельдульв лишь вмазал мне рукоятью по шлему. Но и того хватило. Неловко попятившись, я поскользнулся на обледеневших досках и со всей дури грохнулся на спину. Показалось, что из меня разом вышибли весь дух. Я упал рядом с Финном, беспомощно дрыгая руками и ногами. Мой побратим занимался примерно тем же. Наверное, мы забавно выглядели со стороны: два огромных черных таракана пытаются перевернуться и снова встать на лапки.
Для Квельдульва это был миг подлинного торжества. Каким-то невероятным образом ему удалось в кратчайшие сроки вывести из строя всех врагов. Теперь настал его черед разразиться торжествующим ревом. Подельники ответили ему восторженными криками. Они вновь схватились за весла, спеша поскорее достигнуть струга — пока к нам не подоспела подмога в лице воеводы Сигурда.
Мне наконец удалось кое-как подняться и сесть на палубе. В голове гудело, во рту было солоно от крови. Финн задушенно хрипел и скреб ногтями по палубе в попытке добраться до своего Годи. Рядом с ним яростно ругался Рыба: оказывается, Финн при падении сломал его драгоценный лук.
Квельдульв стоял и ухмылялся нам в лицо. В одной руке он держал за шиворот брыкавшегося Олава, в другой сжимал меч Квасира.
— Ну, кто там называл меня камнем? — прогремел он, бросив косой взгляд в мою сторону. — Теперь ты увидел, Финн Лошадиная Голова, как я дерусь! А вам, тупые побратимы, я дам совет: бросайте-ка за борт этих двух мозгляков и присоединяйтесь ко мне. Ибо эту партию в тавлеи я выиграл!
Ятра Одина! А ведь он прав — на сей раз наша песенка, кажется, спета. Но я все равно не сдамся без боя. Не хочу уйти на дно беспомощным, спеленатым тюком…
И тут краем глаза я увидел руку. Она кралась по палубе, подобно белому пауку — слабому и тщедушному. Бледные пальцы крепко сжимали ножницы. Самые обычные женские ножницы, которые используют, чтобы подрезать не в меру отросшие волосы… или отхватить прогоревший кусок рубахи… или, скажем, обстричь ногти мертвого мужа. Воронья Кость смотрел вниз и тоже наверняка заметил эту руку.
Торгунна напрягла все силы, какие у нее остались, и с размаху всадила ножницы в чужую ногу. Ту самую, которая убила ребенка в ее чреве.
Квельдульв взревел от боли и отпрянул назад. Вернее, он попытался отпрянуть, но Торгунна умудрилась пробить насквозь грубую кожу башмака, а также человеческую кость и накрепко пришпилить ногу Квельдульва к деревянной палубе. От неожиданности тот выпустил из рук мальчишку и стал метаться, пытаясь освободиться. Торгунна тем временем без сил опрокинулась на палубу. Воронья Кость приземлился на корточки рядом с ней. Квельдульву удалось-таки вывернуться, и он — слепой от ярости и боли — взметнул вверх Квасиров меч. В следующий миг клинок должен был обрушиться на беспомощную женщину, скорчившуюся у его ног.