как известно, недостойным мужчин, то уж, во всяком случае, подозрительно на него смахивало.
Еще одно доказательство магических способностей мальчишки мы получили позже, когда, мучительно продираясь сквозь ледяную кашу, двигались к устью реки. Гизур, как всегда, стоял на носу и, приставив к глазам ладонь, высматривал невидимую в тумане землю. И тут раздался голос Кракабена.
— Туда, — воскликнул он, уверенно указывая направление.
Вокруг послышались смешки, полетели шуточки в сторону Гизура («вот, мол, до чего дожил, ребенок ему дорогу указывает»). Но смех быстро смолк, когда Пай, наш впередсмотрящий, закричал, что видит по курсу дым.
— Нет, — возразил мальчишка, — не дым… Это птицы.
Так оно и оказалось. Скоро мы все рассмотрели вдали огромное мельтешащее скопление птиц.
— Крачки, — определил малец еще до того, как востроглазый Гизур сумел рассмотреть, действительно ли это крачки… или, может, какие-нибудь олуши?
— Откуда ты узнал? — заинтересовался Хаук Торопыга.
— Услышал, — просто ответил мальчишка. — Слышно, как они сзывают друг друга на пир, а после кричат от удовольствия. Кстати, если желаете порыбачить, там полно селедки.
И он оказался прав. Приблизившись, мы увидели, что крачки мечутся над водой, постоянно ныряя за добычей. А дальше все было просто: мы плыли, ориентируясь на птиц, и скоро достигли устья Невы. По ней мы добрались до озера Ладога, а там уж повернули на юг и двинулись по Волхову.
К тому времени никто больше не шутил. Все опасливо поглядывали в сторону мальчишки, который слышал птиц, понимал их язык и, вдобавок ко всему прочему, носил имя Воронья Кость. Не удивительно, что на память пришел Сигват. Я сказал об этом Финну и Квасиру, и те со мной согласились.
— А может, он сын Сигвата, — предположил Финн, и мы удрученно замолчали.
Как тут не замолчишь, когда всем нам припомнился Сигват и его разговоры о птицах и пчелах. Вспомнили мы и тот день, когда наш побратим лежал с перерезанным горлом на пыльной улице серкландской деревушки, а над ним реяли тучи назойливых мух.
Так прошел наш первый день на пути к Альдейгьюборгу. Плыть ночью по незнакомой реке мы не решились, поэтому, едва стемнело, причалили к берегу. Разожгли костер, приготовили поесть, после чего соорудили навес над палубой и стали готовиться ко сну.
Мы, как всегда, сидели втроем — я, Финн и Квасир. Разговор вертелся вокруг маленького тралла, который попал нам в руки. Квасир заявил, что в этом деле следует положиться на Торгунну. Якобы его жена мастерица выведывать секреты, и нам-де надо повнимательнее прислушиваться, о чем она толкует с мальчишкой. Как бы то ни было, но все мы сошлись на том, что Олав очень необычный ребенок. Финн — наполовину в шутку, наполовину всерьез — похвалил меня за то, что я сдержал слово и оставил мальчишку в живых. Как он сказал, «с таким мальцом плутовать опасно».