Будучи искусной рукодельницей, Парти Энн часто помогала Джули, Элли и миссис Минс. Когда, склонив свое суровое, неподвижное лицо над грудой весьма легкомысленного тряпья, она быстро работала иглой, вид у нее был очень странный. Натура абсолютно негибкая, она сама чувствовала это.
— Если бы мне сказали, что я доживу до того, что буду шить костюмы каким-то комедиантам.
— Брось, Парти! Ты любишь все это, — отвечал Энди.
Она ни за что не хотела это признать.
— Люблю или ненавижу, это другой вопрос. Просто я твоя жена и обязана быть с тобою и в хорошем, и в дурном.
Тон, которым она произносила эти слова, ясно свидетельствовал, что брак с Энди привел ее к дурному, а не к хорошему. А на самом деле она жила такой богатой, беззаботной и разнообразной жизнью, которая ей никогда и во сне не снилось и в которую она втайне была просто влюблена.
Неизбежное мало-помалу свершилось. Легкая и беспечная жизнь, постоянное общение со своеобразными и странными людьми — все это постепенно наложило свою печать даже на нее. Привычки учительницы мало-помалу выветривались. Правда, Парти все еще суетилась и придиралась, ворчала и ругалась, командовала всеми и упрекала всех. Она сохранила способность доводить капитана Энди до исступления и занимала на судне исключительное положение. Только Джули Дозье и Уинди, штурман с «Молли Эйбл», посмели вступить в борьбу с ней. Впрочем, победа Джули была в ее непоколебимой пассивности и праздности. Она никогда не заговаривала с миссис Хоукс, которую особенно бесило то, что Джули оставалась томной, беспечной, ленивой и праздной, в то время как Парти Энн считала ее обязанной что-то делать. Парти злилась, когда в ответ на ее колкие замечания Джули ограничивалась тем, что насмешливо поднимала правую бровь. Миссис Хоукс страшно раздражали беспорядок, всегда царивший в маленькой каюте Джули, томный вид изящной актрисы и неряшливость ее туалета.
— Ручаюсь, что ты держишь у себя эту желтоглазую кошку только для того, чтобы бесить меня, Хоукс!
— Она лучшая актриса из всех, каких я знаю.
С удивительным чутьем капитан Энди подметил то внутреннее пламя, которое могло бы осветить жизнь Джули ярким светом, если бы не спалило ее.
— Она могла бы далеко пойти. В Нью-Йорке я видел ее у Уоллека и Дэли.
— Шлюха, вот она кто! Будь моя воля, она немедленно убралась бы отсюда со всем своим скарбом.
— К сожалению, на этот раз по-вашему не будет, миссис Хоукс!
Чувствуя антипатию Партиньи, Джули иногда злила ее нарочно.
Борьба Уинди с Партиньей окончилась весьма драматично. Вначале его оборонительные методы были очень схожи с методами Джули: во время стычек он тоже умел сохранять насмешливое спокойствие. Уинди слыл одним из лучших штурманов на Миссисипи. Он знал малейшие излучины причудливой желтой змеи. Его имя было на реке символом искусного управления судном. Беззвездные ночи и туманные дни, глубокие места и мели — все было ему нипочем. Хотя он был старше Энди на пятнадцать лет, они были давнишними и близкими друзьями. Капитан Энди глубоко уважал его за профессиональное мастерство и за молчаливость (сам он был болтлив, как сорока). Они просиживали целыми часами на крыше спокойной, светлой рубки, беседуя между собой. На «Молли Эйбл» и «Цветке Хлопка» Уинди имел неограниченную власть. Никому, кроме, конечно, Парти Энн, не пришло в голову задирать его. Штурман был неряшлив и плохо одет. Поселившись на «Цветке Хлопка», миссис Хоукс задумала излечить его от этих недостатков. Но ей суждено было потерпеть в этом благом намерении быстрое и решительное поражение, навсегда отбившее у нее охоту пытаться перевоспитать мрачного штурмана.