Звонок в одиннадцать вечера ей не понравился. Она подумала: надо ли подходить к телефону — кто может звонить в такой час?
И сама дала ответ — Панкратов.
Все-таки подняла трубку и в самом деле услышала голос Панкратова.
— Послушай, — сказал он, — я думаю, что тебе незачем уезжать из квартиры… Тем более сейчас.
Ей показалось, что в его голосе явно прозвучали нотки беспокойства. Неужели за нее, Женю? Она глубоко втянула воздух.
— Я уже все решила, Сережа.
— Женя, — начал он тихо, — все может измениться…
— Нет, Сережа, ничего уже не изменится…
Он понял, что она хотела сказать. Только ничего не ответил — предпочитая снова уйти от реальности. «Интересно, — подумала она, — неужели он все еще верит, что я вернусь? А я сама? Я-то в это верю? В то, что мой поезд ушел окончательно, бесповоротно, что я не растаю, как теплый воск, и не побегу к нему назад?»
— Зря ты так поспешила с этим дурацким переездом…
— Неужели ты звонишь мне в одиннадцать, чтобы это сказать?
— Нет, — сказал Панкратов. — Я звоню тебе не поэтому… Я хотел тебе сказать, что люблю тебя…
Она вздохнула и повесила трубку.
На душе было грустно и тяжело, так тяжело, что хотелось от нее срочно избавиться. Живут же люди совсем без души. Здоровые, веселые и беспечные…
Больше всего на свете ей бы сейчас хотелось на время и самой лишиться всего — даже воспоминаний, которые лезли в голову как назло, приятные и неприятные. Она пыталась с ними бороться, включила радио, прослушала все новости, чего никогда обычно не делала. Но половину ночи она провела в раздумьях о Панкратове, голос которого был очень грустным, и вообще — может быть, она не права?
Может быть, его все-таки стоит простить?
«Сейчас просто время такое, — думала она. — И по статусу ему положено мне изменять… Нельзя же, право, требовать от него невозможного!»
И из квартиры пока уезжать не стоит. Вдруг все наладится…
«Наладится, — усмехнулась тут же про себя. — Дело уже не в Панкратове».
Кем должна быть она, Женя Лескова? Какому идеалу она должна соответствовать? Быть «диванной кошкой», про которую только и можно сказать — с жиру бесится, или самой пустится во все тяжкие? Какие у них там идеалы-то, у Сереженькиных соратников? Она вспомнила их жен, холеных, лощеных, и попыталась припомнить еще, кто из них кто. Безликие, похожие друг на друга… У Артосова, например, его Валенька была раньше за границей — ходили настойчивые слухи, что она там работала в стрип-баре, но точно Женя этого не знала. А второй панкратовский приятель и не скрывал, что для его жены главное — материальное благополучие, а в остальное время он мог ходить куда угодно, с кем угодно… Даже выгодно ей это было, поскольку за измены она штрафовала.