Таким образом, из офицеров, остававшихся в живых к концу 1917 г., до 20 тыс. было уничтожено большевиками (не успев нигде более послужить) в первые месяцы после развала фронта (конец 1917 — весна 1918 гг.) и в ходе «красного террора», примерно 170 тыс. (более половины) прошло через различные белые формирования, чуть более 50 тыс. (без учета взятых в плен бывших белых) служило у большевиков, 35–40 тыс. в армиях лимитрофных государств, 5 тыс. приходится на бежавших за границу или не возвратившихся оттуда после 1917 г. (в подавляющем большинстве это не вернувшиеся в Россию из-за революции бывшие пленные 1-й мировой войны и офицеры русских частей во Франции и на Салоникском фронте), остальное — на не привлеченных ни в одну армию: уклонистов, инвалидов, пожилых и т.п. Последнее, впрочем, касается в основном советской территории, на белых территориях случаи «неслужения» были редки: к 1919 не только все годные по возрасту и здоровью обязательно мобилизовывались, но и практически все негодные спасались при армии, так как иначе выжить не могли (чем в основном о объясняется известная гипертрофия тыловых белых учреждений). Это со всей очевидностью подтверждается материалами советских органов, по понятиям которых к «бывшим белым» относились не только служившие в белых армиях, но и в равной мере «проживавшие на территории белых» (что и отмечалось в соответствующих формах учета): по спискам 1920–1921 гг. среди «бывших белых» офицеров, оставшихся в России, «проживавшие» составляли не более 2% (с учетом, того, что среди этой категории практически не было ни убитых, ни эмигрировавших, во всей массе белых их ещё меньше).
Если учесть, что ещё до 10 тыс. человек было произведено в офицеры в белых армиях, то в общей сложности из носивших офицерские погоны в 1914–1922 гг. примерно 350 тысяч человек 24 тыс. погибло в мировую войну, а 85–90 тыс. — в Гражданскую (до эвакуации белых армий); свыше 60% последних (50–55 тыс. чел.) падает на белые армии, свыше 10% (до 10 тыс. чел.) — на красную, 4–5% на национальные и свыше 20% (около 20 тыс. чел.) на жертвы антиофицерского террора. В эмиграции оказалось не менее 100 тыс. офицеров, из которых около 60% — эвакуировались с белыми армиями (58 тыс. чел.), а остальные служили в армиях новообразованных государств или не участвовали в войне. На советской территории в общей сложности осталось около 140 тыс. офицеров, из которых 57–58 тыс. чел. служили в белых армиях (включая тех, что после плена служили в красной), 45–48 тыс. чел. — только в Красной Армии и остальные служили в петлюровской и закавказских армиях или вовсе уклонились от военной службы. Остается ещё добавить, что из оставшихся в России (а также вернувшихся из эмиграции, откуда за все время с 1921 г. возвратилось примерно 3 тыс. офицеров) от 70 до 80 тысяч было расстреляно или погибло в тюрьмах и лагерях в 20–30-е годы (от трети до половины этого числа приходится на 1920–1922 гг. — главным образом в Крыму и Архангельской губернии).