Дверь бесшумно распахнулась, и на пороге возникла девичья фигурка.
— Клим! — столько было в этом шепоте.
— Тоня!
Она бросилась к нему, и, обхватив за плечи, прижалась лицом к груди.
— Ты здесь… ты меня ждал? Что с тобой?
Было в этом что-то от его недавнего сновидения.
— Ничего страшного, — улыбнулся Клим в темноте. — Почему ты говоришь шепотом?
— Тише, дурачок, — она приложила теплую ладонь к его губам, — мама спит за стенкой, у нее страшно чуткий сон.
— Ну и что? Мы ж ничего такого…
— Ты думаешь? — девушка вдруг легко высвободилась из его объятий и неслышно скользнула к дверям. Щелкнул замок.
— Ах, как я соскучилась по тебе…
— Тоня…
— Что, милый? — Взвизгнула змейка, платье соскользнуло с ее плеч, и она переступила через него. — Тише, Клим… Иди сюда…
Девушка почти висела на нем, прильнув горячим ртом к его шее. Ярчук все улыбался в темноте.
— Минутку… Подожди, Тоня…
Нагая, она полулежала, откинувшись на спинку качалки, и светлые полосы от фонаря делали ее похожей на зебру.
— …то есть — Лина. — Клим подошел к двери и, открыв защелку, выглянул в коридор. — Видишь ли, мы с тобой не так уж любим друг друга, чтобы… Не стоит, в самом деле, огорчать маму… И смени шампунь…
Обнаженная будто окаменела. Затем взвилась, но Клим уже захлопнул дверь и повернул ключ — он был уверен, что ключ в скважине. Прислушался: в комнате яростно металась, одеваясь, Лина.
— Не поднимай шума, девочка, — негромко сказал Ярчук в дверь, — только навредишь своему милому. Твои жертвы напрасны…
Ответом было лишь приглушенное ругательство.
Клим не рискнул спускаться по лестнице — там могли подстеречь. Лина с ее чарами, без сомненья, казалась надежным стопором, она должна была удержать его всеми средствами и, ради Томика, шла на все… Но, раз его так держали, значит — ситуация изменилась?
Ярчук выглянул на балкон. Пустые кресла стояли вокруг стола, на полу, словно осенние листья, валялись карты. Клим скользнул к темному углу балкона, перевесился через перила и по столбу террасы съехал вниз. Стрекотали, задыхаясь, полуночные цикады, всхрапывали в большой комнате подвыпившие гости, видимо, оставшиеся на ночь.
Ярчук пригнулся за деревом. Вокруг было спокойно, лишь на стоянке, показалось ему, мелькнул красноватый блик сигареты. Клим осторожно крался вдоль проволочной сетки по саду Губского. Он глянул в сторону своего дома — тот стоял безмолвной темной массой, вряд ли в нем теперь кто-нибудь был. В конце изгороди, он помнил, была прореха, сквозь нее по задворкам своего участка он рассчитывал пробраться к нужному месту…