Панков приподнял жалюзи, выглянув в окно. Самый надежный укрыв — эти сады. Он взял участок семь лет назад, через одного человека, и тогда еще понял, какая это удача — дорога рядом, река, и — главное, — никто им не интересуется, кому нужен хромой инвалид… С этим протезом тоже была хорошая придумка; клевали, олухи, все клевали, даже свои! Да, местечко — факт. Он даже хотел здесь связь устроить, но Ярчук не согласился, засекут, мол… А может, тогда еще задумал?
Вроде бы взял все.
За безбрежной волнистой чередой темных садов дрогнул смутный огонек. Так и есть, кто-то ехал по дамбе, спешно, не щадя подвеску. Тревога холодком побежала по хребту; Панков переложил вальтер в нагрудный карман, теперь его инвалидство было бы лишней приметой.
Машина была одна — они в одиночку не ездят, да еще так явно. Двери рывком отворились.
— Том… Как меня разыскал?
Выдала, крашеная шалава! Панков не поднялся с табурета, не оторвался от сборов, он будто не заметил ползучего, дикого взгляда парня, монтировки в его руке.
— Пакуешься?
Томик хрипло дышал. Вместо ответа Панков сам спросил:
— Как с этим? Коробку взял?
Томик презрительно хмыкнул, оперся на притолоку. Пан был в его руках: так и подмывало хватить монтировкой по черепу…
— Взял, спрашиваю? Ты что, поддавши?
Панков затянул шнур рюкзака и поставил его на стол. Глянул зорко на Томика.
— Есть немного, — Томик ухмыльнулся, — хоть и не от радости.
— Сам вижу — дела швах… Фраернулись мы с ним. Ты хоть лягавых не навел?
— Навел… Только не я!
Томик резко замахнулся, но вальтер уже смотрел на него.
— Тихо, придурок! Садись, где стоишь! Сядь, я говорю!
— Ты меня уже ставил под дуру, за своего мертвяка! — Томик рванул на себе рубаху. — Кто Данилыча положил — не ты? Мной прикрывался, старая плесень!
— Цыц, дурак! — Панков не отводил ствол. — Брось ломик! Купили тебя, как лопуха… да теперь поздно об этом. Уходить надо.
— Уходить? Менты везде шурудят, только здесь тихо — всех засветил, и смывается… Я тебя с нар достану!
— Сопляк! Не тебе меня пугать. Кто нас нагнул, так это шибздик приезжий! Жаль, вовремя не подкололи, в руках был…
— Ты ж с ним делился, при мне!
— Ага! Так поделился, что все оставил… Ладно, некогда тут с тобой… Чья машина у тебя?
— Родича… Губского…
Томик апатично опустился на стул, будто во время вспышки у него где-то слетел ниппель, и весь злобный порыв улетучился.
— Так. — Панков открыл верхний ящик буфета, пошарил там. — Вдвоем нам линять нет резону, согласен? Возьмешь мою инвалидку, про эту машину, небось, уже все посты оповестили, как ты только прорвался…