— Прежде чем ты отправишься на встречу с премьер-министром, Питер, — обратилась я к нему, — мне необходимо поговорить с тобой, Питер. Простите, сэр, но я хотела бы это сделать наедине с мужем.
Мой взволнованный голос смолк, и министр любезно предложил:
— Если вам нужно поговорить с мужем, миссис Флактон, вы можете воспользоваться моей гостиной. В ней растоплен камин, и вам никто не помешает.
— Спасибо, — поблагодарила я, прежде чем успел ответить явно смутившийся Питер.
Министр провел нас через холл и открыл дверь. Он пропустил нас в небольшую уютную комнату, в которой на коврике перед камином грелся свернувшийся кот, а в клетке перед открытым окном посвистывала канарейка.
— Здесь вам никто не помешает, — сказал он, оставляя нас в одиночестве.
И я тут же ощутила напряженность, нет, настороженность Питера. Смутившись, я нагнулась и взяла на руки кота, прижав его на мгновение к щеке.
— Старый холостяк, но такой милый, — сказала я, имея в виду хозяина дома.
Питер молчал — казалось, он превратился в слух, ожидая моих слов. Кот спрыгнул у меня с рук.
— Питер, — начала я, и голос мой дрогнул. — Ты уже принял решение относительно твоего нового назначения? Ты намереваешься принять его?
— Да, и поэтому я собираюсь встретиться с премьер-министром.
Мне показалось в эту минуту, что острым ножом Питер пронзил мое сердце. Мной овладело безумное желание закричать, но я сдержалась и заставила себя проговорить:
— Прежде чем ты увидишься с ним, я кое-что хочу сказать тебе, нечто такое, что ты должен знать.
Я не могла поднять взгляд на Питера. Выставив вперед обе руки, я со всей силой уперлась в край каминной полки.
— Думаю, я уже знаю, что именно.
— Знаешь? Откуда? — воскликнула я в изумлении.
— Ты хочешь сказать, что решила расстаться со мной, что ты любишь Тима Гранта. Что ж, я вполне могу понять это, и, если ты скажешь мне, что тебе нужно, Мела, я постараюсь максимально облегчить для тебя весь процесс.
Мне хотелось смеяться и плакать. Я смело посмотрела в лицо Питера.
— Ты ошибаешься, как же ты ошибаешься! — воскликнула я. — Я не собиралась говорить тебе ничего подобного. Тим уехал в Шотландию, но еще до того, как он уехал, я поняла, что не люблю его, да, наверное, и никогда по-настоящему не любила его.
Выражение на лице Питера не изменилось, однако я почувствовала, что он напрягся, словно ожидая получить удар.
— Так, значит, ты хотела сообщить мне именно это? — спросил он.
Теперь мной овладела какая-то девичья застенчивость; дыхание мое прерывалось, слова не шли с языка, словно не в силах были пробиться сквозь преграду моих губ. Я попыталась заговорить, но не смогла выдавить из себя ни звука.