Дойдя, вслед за бежевой машиной, до угла и тоже свернув, Клара увидела в квартале от нее черный полицейским фургон, припаркованный возле комиссариата полиции. А что если Гладис уже успела вернуться домой, и вся история выльется лишь в отвратительную нелепицу? Она замедлила шаг. На той стороне улицы, напротив, раньше находился небольшой кинотеатр, закрытый затем по приказу городских властей. Давно она здесь не бывала. Постановление о закрытии, наклеенное поверх афиши, закрывало название последнего из объявленных фильмов. Поддавшись беспричинному любопытству, Клара перешла через дорогу, чтобы прочитать текст постановления — быть может, втайне надеясь, что в нем содержится какой-нибудь намек на место нахождения дочери, перст божий... Однако в объявлении говорилось лишь, что кинозал закрыт из-за антисанитарии и из соображений охраны общественного порядка.
На фасаде здания красовалось еще несколько правительственных воззваний, требовавших сохранения общественного спокойствия и поимки перечислявшихся ниже лиц, ведущих незаконную политическую деятельность. Клара не стала читать список. Неизвестно почему она вдруг испытала почти уверенность, что в этот самый момент дочь находится уже на пути домой. Гладис, как и она, боялась грозы. Захваченная этой догадкой, мать повернулась назад. К тому же, если патрульные, отправившись на поиски дочери, обнаружат ее разгуливающей в шубе поверх комбинашки и босиком, ее наверняка сочтут помешанной и подвергнут обращению, которое будет непереносимо для ранимой психики девочки.
...когда ветер зимний
в облетевших рощах
воет заунывно
и стучит по окнам
ливень беспросветный,
вспоминаю с грустью
о девчушке бедной.
В стене сырой покоясь,
простерта на... на...
Как же там дальше? Клара бросила взгляд на часы: 9.30 утра. Чего бы она только не дала за то, чтобы узнать, где сейчас ее дочь!
Там где-то ливень вечный
льет с шорохом унылым;
а где-то бой грохочет,
и где-то ветер свищет.
В стене сырой покоясь,
простерта на... в узкой нише,
так холодна она, что
чуть тронь — и звон услышишь...
Все-таки вспомнила! — подумала Клара с удовлетворением.
Дороти Ламур(в ночи, сидя у порога виднеющейся в просвете среди джунглей хижины, поет и аккомпанирует себе на укелеле; взор ее, умиротворенный и полный грез, выдает глубину чувства, питаемого ею к чужестранцу, которому она посвящает эту песню).
Музыка струится чудно
Средь бамбуковых стеблей,
Меж теней и бликов лунных,
Когда ты идешь ко мне.
Этой ночью в джунглях диких
Темнота меня страшит —
Но одним объятьем тихим
Страхи все развеешь ты...