Опять жизнь улыбнулась. Раскрыв гардероб в коридоре, Вера в волнующем раздумье глядела на платья. Это визитные, а вот там вечерние. Ей надо было надеть серебристо-голубое из муар-антика. Но темно-синий бархат так пленил ее воображение, что она выбрала этот вечерний туалет.
Одевшись с помощью Лизаветы, накинув вишневый атласный салоп на меху черно-бурой лисицы и белый капор, Вера села рядом с мужем в карету, присланную за нею Надеждой Васильевной.
Неронова с, полчаса уже стояла у окна, нетерпеливо наигрывая пальцами по стеклу.
В столовой, у прибора Веры, под салфеткой лежал подарок для новобрачной.
— Едут, — сказала Аннушка, прибежавшая с угла.
Надежда Васильевна перекрестилась и побледнела.
Зорко и смущённо в то же время она искала в лице целовавшей ее Веры следов волнений и откровений, которые должна была дать ей прошлая ночь. Ничего… Так же бездумно было выражение ее глаз, так же невинна улыбка. Барон, целуя руку тещи, казался непроницаемым.
Поля доложила, что пирог подан. С двусмысленными, странными для Веры улыбками встретили ее обе горничные, и даже кухарка Настасья выскочила в переднюю взглянуть на новую «барыню»… Вера спокойно принимала поздравления.
— Ты была умницей? — на ухо шепнула ей мать.
Вера не поняла. Она порылась в своей памяти, вспомнила про салоп на диване и покраснела.
— Да, мамочка!
Надежда Васильевна просияла.
— Ну, слава Богу!.. Слава Богу!.. Ах, сокровище ты мое!..
Она взволнованно расцеловала лицо дочери.
— Какая прелесть! — крикнула Вера, раскрывая найденный под салфеткой футляр. Это был тяжелый золотой чешуйчатый браслет, изображавший змею. Он запирался замком — головой змеи с сверкавшими изумрудными глазками.
Вера горячо поцеловала руку матери и тотчас же надела браслет на свою узенькую кисть.
— Ручка-то, словно у цыпленочка… Кости тоненькие, — умиленно заметил барон.
«Белая кость, — насмешливо, подумала артистка. — С такими руками жизни не завоюешь. Надо век на готовом жить».
— Что же это ты, глупенькая, в темный бархат вырядилась?
— Очень нравится, мамочка…
— Нет, нет, это неприлично! Все у места хорошо… Тебе к крестной и к Спримонам с визитом ехать надо. А потом к полковым дамам. Что о тебе подумают? Сейчас же переоденься дома… Берите, Николай Федорович, мою карету на весь день!
Незаметно пролетели счастливые часы новой, беспечной жизни, и опять надвинулась враждебная ночь.
Когда Вера, зевая, вошла в спальню и начала раздеваться, она в зеркале разглядела лишние подушки и побледнела от гнева.
— Я тебе что сказала?.. Дрянь!.. Негодная!.. — взвизгнула она. — Сейчас уноси подушки!.. Я тебя буду бить, если ты не будешь слушаться!