— Ну, что ж… — начала Кумыш. Но не закончила, потому что в игру вмешался я. Подойдя к прихожей, я громко зашаркал ногами, покашлял, прочистил горло, как полагается перед выходом на сцену, и вошёл в комнату.
— Что случилось? — спросил я с изумлением. — Кумыш, здравствуй. С кем плохо?
— Ни с кем, — раздражённо ответил отец. Он всё ещё сидел в постели с чалмой из полотенца на Голове и в нижней рубахе.
— Папа, что с тобой? Тебе плохо?
— Ничего мне не плохо. Мне очень даже хорошо.
— Что с отцом, Кумыш? Это не серьёзно? Ведь ещё днём он был совершенно здоров.
— Вот, вызвали «неотложку». Жаловался на живот.
— Неужели аппендицит? Ты увезёшь его на операцию?
При слове «операция» отец подскочил на кровати.
— Прекрати болтовню, — крикнул он мне. А я продолжал свою роль.
— Ну а что скажет Кумыш?
— С животом всё в порядке. Но твой отец слегка простыл.
— Надо ему немедленно помочь. Укол сделала?
Уколов отец боялся больше, чем ядовитых змей.
Он изменился в лице и закричал:
— Не вмешивайся в чужие дела, Ашир. Никаких уколов. Я совершенно здоров.
Я подмигнул Кумыш. Она подумала немного.
— Да, — поддержала она. — Укол не повредит.
— Ради, аллаха, дочка, никаких уколов. Я умру на месте.
— Может поставить ему горчичники? — предложил я.
— Да, — закричал отец, которому никогда в жизни не ставили горчичники. — Никаких уколов. Только горчичники. И всё.
— Доставай горчичники, Кумыш, — приказал я. — Да не жалей. Если отец говорит, что его болезнь не внутри, а снаружи, то от горчичников живот пройдёт.
И мы с Кумыш в мгновение ока обложили отца горчичниками.
— Надо укрыться теплее и терпеть, — сказала Кумыш.
— Да, — согласился отец. — Это верно, дочка. Заболел, — терпи.
Несколько минут он лежал спокойно.
— Хорошо — сказал он через несколько минут. — Словно родная мать обнимает. Тепло, не больно, совсем не похоже на укол.
Однако через несколько минут он забеспокоился.
— Что-то уж слишком тепло. Я чувствую себя лучше, много лучше. Давай, дочка, снимем эти горчичники, ты мне дашь какой-нибудь порошок и я усну.
— Надо потерпеть, отец, — сказал я, а Кумыш подтвердила.
Отец попытался подняться, но я уложил его обратно.
— Нельзя, отец, — сказал я. — Теперь всё тело согрелось, если простудить, будет плохо. Ещё немного согреешься, а потом горчичники начнут работать на полную силу.
— Отпусти меня! — крикнул отец. — Что ты мелешь! На полную силу! Я уже давно словно в адском огне. Отпусти меня и сними эти чёртовы горчичники. Я совершенно здоров. Вах, я охвачен пламенем. Пусти, тебе сказано!
— Но ты же вызвал «неотложку». Если она тебе не поможет, Кумыш могут отдать под суд. Уважаемому человеку плохо, её долг — поставить тебя на ноги.